Соответственно, они не понимали, – продолжала она, не отводя от Блистига взгляда, – что его ненависть к вам лично и к вашему… предательству в Арэне, последовавшему за гибелью Колтейна, более или менее гарантировала, что вас очень скоро убьют. Вы вполне могли не знать, что между Погибелью и моим прибытием в город на вашу жизнь уже было три покушения. Все их удалось предотвратить – ценой потери четырех ценных агентов.
Ваш перевод под мое начало был, Кулак Блистиг, по сути единственным способом сохранить вам жизнь. В четвертый раз вы были спасены в Малазе – не сумей мы вырваться оттуда, вас бы арестовали и казнили. Вы, конечно, можете полагать, что я пошла на все эти усилия, поскольку ценю вас как командира, – и, будьте уверены, я впечатлена вашей сообразительностью и решимостью в день, когда вы отказались сдавать Арэн повстанцам. Но эта причина – не главная. Маллик Рэл, Первый Кулак Корболо Дом и их интересы потребовали бы и пересмотра арэнских событий – когда виканцев объявили вне закона и начали преследовать, это было всего лишь началом.
Правда об этих событиях, Кулак Блистиг, известна лишь немногим. Я спасла вам жизнь, чтобы сохранить эту правду.
Он выслушал всю эту речь в глухом молчании. Какая-то его часть не желала верить ни единому слову, хотела бы объявить ее наглой лгуньей, преследующей в своей лжи лишь собственные интересы. Вот только… в чем тут ее интерес-то заключается? Она назначает его командовать центром – в который, вероятно, ударит тяжелая пехота, – среди презирающих его малазанских солдат. Спасти ему жизнь лишь ради того, чтобы так бездарно ее растратить, – смысл-то во всем этом какой?
– Вы, адъюнкт, ожидаете от меня благодарности?
– Мое единственное существенное ожидание, Кулак, заключается в том, чтобы вы как можно лучше командовали центром.
– Они не станут мне подчиняться!
– Станут.
– С чего бы?
– Поскольку другого командира у них не будет.
Не будет…
– А вы, адъюнкт?
– Я буду противостоять форкрул ассейлам с их магией. Буду сражаться против могущества их воли. И не дам ему достичь моих солдат.
– Женщина, вы ж своего треклятого меча лишились!
– Обладание подобным оружием, Кулак, дает остаточный эффект. И это в любом случае не ваша забота.
– До тех пор, пока вы не потерпите неудачу. Не умрете.
– Даже после того, Кулак.
Он сощурился на нее.
– Это возможно только в том случае, если вы и их с собой заберете. В этом, адъюнкт, и заключается план? Последняя жертва во имя спасения армии, которая вас даже и не любит? Которая не желает здесь находиться? Которая не понимает, за что ей сражаться? А вы ожидаете, что я и прочие Кулаки сумеем удержать ее в подчинении? Когда с вами будет покончено?
Она склонила голову набок.
– По-моему, вы себе противоречите.
Он отмахнулся от нее – рубящим воздух жестом. Тавор, казалось, чуть отдернулась, но на тоне ее последующих слов это никак не сказалось.
– Держите строй вместе с флангами, Кулак.
– Нас там в куски изрубят!
Отвернувшись от него, она потянулась за кожаными перчатками.
– Даже если и так, Кулак, пусть это займет как можно дольше времени.
Он вышел из палатки, даже не пытаясь салютовать, шлем так и остался болтаться в руке.
Три сорванных покушения? Подкупленный Коготь?
Кто же в таком случае их сорвал?
Банашар неподвижно стоял в двадцати шагах от палатки, мимо него двигались солдаты, торопливо, но уверенно, а он мечтал оказаться в этом потоке тяжелым камнем, местом, куда можно поставить ногу, чтобы мгновение-другое передохнуть. Остров его, однако, оставался необитаем – до тех пор, пока Банашара не обнаружила Лостара Йил, взяла за руку и потянула с собой. Бывший с ней Хенар Вигульф, ухмыльнувшись, отошел в сторонку.
– Что происходит? – запротестовал Банашар, слабо сопротивляясь, – он только что видел, как из палатки Тавор походкой, больше подобающей мертвому т’лан имассу, вышел Блистиг, и подумывал уже, чтобы вернуться к адъюнкту и попытаться разузнать, что там такое произошло между ней и Кулаком. Вместо этого его уводили прочь.
Туда, где впереди стояла небольшая кучка офицеров. Сканароу, Рутан Гудд, Рабанд и Фарадан Сорт.
Банашар попытался высвободить руку.
– Вы опять забываете, что к армии я не принадлежу.
– Это последний совет, – заверила его Лостара. – Можете все принимать в шутку, можете всерьез, это на ваше усмотрение. Но в совете вам, жрец, придется принять участие.
– Зачем?
Они присоединились к остальным. Банашар увидел ожидание на их лицах и пожалел, что у него нет щита, за который можно спрятаться.
Первым, запустив пальцы себе в бороду, заговорил Рутан Гудд.
– Жрец. Мы свои приказы получили. А вы, пока все происходит, будете рядом с адъюнктом?
Пока что происходит? Пока все не умрут?
– Не знаю. Не уверен.
– Почему? – резким, обвинительным тоном спросила Фарадан Сорт.
Он пожал плечами.
– Полагаю, ей тоже придется сражаться. Рано или поздно.
В наступившей тишине Лостара Йил, кашлянув, произнесла:
– Она приказала, чтобы я, Хенар и Рутан Гудд ни на шаг от нее не отступали.
– Разумно, – согласился Банашар.
– Потому что мы ждем форкрул ассейлов?
На этот вопрос Лостары Банашар просто еще раз пожал плечами.
– Она где-то лишилась своего меча, – сказала Фарадан Сорт. – И как она теперь собирается защищаться от магии ассейлов?
– Не знаю.
Рабанд грубо выругалась и, похоже, собралась уже их покинуть, но Сканароу покачала головой, и та хмуро подчинилась.
Лостара поймала взгляд Банашара – и он увидел испуг в ее глазах.
– Жрец, я не думаю, что смогу исполнить Танец Теней. Во всяком случае, не так, как раньше. Если она ожидает от меня Танца – быть может, против форкрул ассейлов…
– Капитан, я не знаю, что она ожидает, – тихо ответил Банашар. – Вы с Рутаном Гуддом оба успели проявить исключительные способности. Потому-то она и хочет иметь вас рядом? Вероятно, да. А когда наступит крайняя необходимость, будет ли она на вас рассчитывать? Отчего нет?
– Я больше не смогу!
Банашар перевел взгляд на Рутана Гудда.
– А вы, капитан? Вас мучает такая же неуверенность? Или дар Буревсадников все же пробудится, чтобы вас защитить?
– Адъюнкт явно полагает, что да, – ответствовал он.
– Вы же пытались ее переубедить?
