– Говори за себя, – прорычал Эстранн.
– «И они станут пить кровь». Помнишь? Это из Книги Старших. Такими нас и запомнят: тиранами и кровопийцами. Если мы не спасем своих последователей, то кто? Кто спасет несчастных смертных?
Кильмандарос, чьи ножищи громыхали по земле будто по огромному военному барабану, сказала:
– Никто. Их нельзя спасти.
– Тогда на что мы им?
Эстранн презрительно сплюнул.
– Чтобы было кого винить, Сеч, за то, как они губят себя и друг друга. И хватит об этом, уже много раз обсуждали.
Сечул Лат оглянулся.
– Как думаете, мы достаточно далеко?
У Кильмандарос от усталости слипались веки, оглядываться она не стала.
– Нет.
– Путь… – начал Странник.
Богиня презрительно фыркнула, перебивая его.
– Рана коснется всех путей, младших и старших. Наша единственная надежда – отдалиться от нее, насколько это возможно.
Странник пожал плечами.
– Ну и что? К’рул мне никогда не нравился.
– Да, поначалу будет всего лишь рана, – сказала Кильмандарос. – Но если ее не убить вовремя, то К’рул в самом деле умрет, а с ним погибнут и мир, и колдовство, и все остальное.
Сечул Лат, усмехнувшись, посмотрел на Эстранна.
– Монета раскручена и продолжает крутиться.
– Она уже не наша забота, – ответил тот, поглаживая пальцем зияющую глазницу. – Пусть с ней сестрица разбирается. Или еще кто.
– Стало быть, наша судьба зависит от того, будет ли кто-то расчищать бардак, который мы устроили. Осмелюсь заметить, наши дети не оценят этого бремени.
– Не важно, оценят или не оценят. Они просто не доживут, – сказал Эстранн.
Теперь я отчетливо вижу нашу проблему, друзья. Нам не нужно будущее, нам нужно прошлое – под иным именем, но все же прошлое. Вымышленное царство ностальгии, где неровности сглажены временем. Рай… для кровопийц.
– Драконус хочет мне навредить, – произнесла Кильмандарос. – Он ждет меня.
– Не дури! – выпалил Эстранн. – Он на пару с Т’иам будет убивать отатаралового дракона. Он, может, и объявил вечную войну хаосу, но его гибели все же не допустит. К тому же битва с тобой – большой риск. Ты можешь убить его. Сколько он провел в заточении внутри меча? Думаешь, он осмелится так скоро снова поставить свою свободу на кон? Да, Кильмандарос, возможно, у него с тобой старые счеты, но есть угрозы и более насущные.
– Если только он не разгадает нашу истинную цель.
Сечул Лат оглянулся на мать.
– Уже разгадал, уверяю тебя. Но, думаю, Эстранн рассуждает правильно. Драконус в состоянии оценить угрозу от освобожденного отатаралового дракона, и эта угроза станет для него точкой притяжения. Надеюсь, смертельного.
– Многие пытались ее убить, – поддержал Эстранн, – и никому не удалось. Даже ее пленение потребовало изощренной уловки, которую Рейк продумывал столетиями.
– Он был не один, – прогремела Кильмандарос.
– Но хватило тебя, чтобы разбить клетку, – кивнул Эстранн. – К тому же Аномандр Рейк мертв, и едва ли найдется кто-то столь же безумно одержимый…
Пока он говорил, Кильмандарос подошла поближе. Сечул Лат краем глаза уловил какое-то быстрое движение, затем услышал треск ломающихся ребер. Уклониться от удара было невозможно – Эстранна подбросило, потом он упал на землю, перекатился и весь сжался, прижимая руки и колени к груди.
Кильмандарос нависла над ним.
– Не смей говорить о нем гадости, – угрожающе произнесла она. – Да, мы не всегда ладили и часто ссорились. Но Сын Тьмы был воплощением чести и совести. Не смей при мне порочить его имя. Он мертв, и твои наветы похожи на карканье перепуганной вороны. Тебе никогда не сравниться с ним, Эстранн, и даже после смерти он превосходит любое из множества твоих обличий. Думаешь, я не слышу у тебя в голосе презрения и зависти? Они мне противны.
Сечул Лат почувствовал дуновение силы со стороны Эстранна – Старший бог исцелялся. Затем он неторопливо поднялся и, не глядя ни на кого, продолжил идти.
Мгновение помедлив, Сечул пошел следом, а за ним и Кильмандарос.
– Рейк как-то сказал мне, – произнесла она негромко, но оба спутника ее услышали, – что Драконус – муж, исполненный чести. Был таким до своего предательства. До дня, когда в нем возобладал гнев. И я Рейку верю.
Сечул, обернувшись, пристально посмотрел на мать.
– Ты считаешь, что он оставит Т’иам разбираться с отатараловым драконом, а сам отправится искать тебя – но не для того, чтобы свести старые счеты, а чтобы наказать за содеянное? За то, что ты выпустила ее.
– Наказать? – Кильмандарос обнажила бивни. – Нет, сын мой, он будет меня убивать. И я этого страшусь.
От такого признания внутри у Сечула все похолодело. Мама?!
– Не стоило нам этого делать… – прошептал он.
– Вечное причитание, – пробормотала она в ответ.
– Ну что, идем? – спросил Странник.
Кильмандарос посмотрела назад.
– Идем.
Дракон дважды сделал над ним круг, а затем приземлился на поляну в двухстах шагах. Тулас Остриженный подошел ближе, заметил настороженный взгляд. Чешуя напоминала льдинки – частью мутные, частью полупрозрачные, слепящие солнечными бликами. Глаза красные как кровь. Когда между ним и Туласом осталось меньше полусотни шагов, дракон обратился.
Тулас продолжил идти, но в десяти шагах остановился.
– Это что, Хустов клинок, Силкас Руин? – настороженно спросил он. – На тебя не похоже.
Меч постанывал, ощущая поблизости кровь элейнта. Помимо той, что течет внутри хозяина оружия.
Лицо Силкаса не выражало ничего.
– Видимо, ты не участвовал в их сделке. Ведь сделка же была? Между моим братом и Повелителем убитых? Не могло не быть.
– Подозреваю, ты прав.
– Твоей темницей, Князь, был мир Худа или Драгнипур?
Тулас расправил плечи и вскинул голову.
– Изволь обращаться ко мне как подобает.
– Я не вижу твоего престола, Тулас Остриженный. Титул «князь», по-моему, звучит вполне уважительно. Или тебе приятнее называться претендентом?
– Если бы я не был прикован – боюсь, навечно – к состоянию без посмертия, то, наверное, обиделся бы на тебя, Силкас Руин.
– Если хочешь, давай скрестим клинки, ты, заляпанное семенем порождение тьмы.
Тулас обдумал предложение.
– Твое возвращение в этот мир, Силкас, убедило меня в том, что и азаты умеют испражняться.
