Он бежал, а вверху вспыхивали падающие звезды – настоящий изумрудный град во все небо. Казалось, только прислушайся, и услышишь, как они со свистом проносятся над головой и с грохотом взрываются. Однако единственный свист издавали натруженные ноздри, а грохотало лишь сердце в груди. Небо было беззвучным, а горящие стрелы – бесконечно далекими.
Печаль на душе стала прогорклой. Старая и ветхая, она разве что не рассыпа́лась. Что придет на ее место? Отрешенность, будто у смертельно больного, доживающего последние дни? Или отчаянное желание дождаться конца? Впрочем, пока что даже отчаяние, казалось, требовало слишком много сил.
Маппо приближался к стене из высоких кристаллов, зеленых, словно ледник, выплывающих из-за горизонта. Уставший разум силился понять, что же это такое. Как будто… упорядоченное…
О боги, я уже это видел. В камне.
Икарий…
Бессмертный архитектор, строитель монументов, который решил бросить вызов богам, хозяевам времени. Создатель того, что не может умереть, в каждом здании ты возводишь то, в чем нуждаешься больше всего, – воспоминания, столь рьяно хранимые остальными. Вот только в твоих руках они мертвы – все до единого.
Мы же, наоборот, молимся, чтобы как можно больше забыть: неудачи, глупые решения, боль, причиненную другим. Мы не осознаем своего дара, своей свободы, которая нам кажется клеткой. Отчаянно пытаясь из нее вырваться, мы желаем быть похожими на тебя.
Строителя пустых зданий. Визионера безмолвных городов.
Сколько раз можно было напоминать Икарию о дружбе? О комфорте пребывания в кругу знакомых? Сколько раз можно было заполнять все эти пустые залы? Мой друг, бездонная яма. Но если я открою тебе правду, то ты лишишь себя жизни.
Но так ли это плохо? После всего, что ты совершил?
Сейчас тебе угрожает опасность. Ты беззащитен. Я чувствую. Я знаю. И боюсь, что, когда ты проснешься, охваченный гневом, под твою горячую руку попадут не только смертные. На этот раз твой меч вкусит крови богов.
Кто-то хочет сделать тебя, Икарий, своим оружием.
Но… если бы я нашел тебя первым, то смог бы достучаться до твоей истинной сути. Смог бы поведать твою подлинную историю, друг. А когда бы ты приставил к груди кинжал, я смог бы смотреть и не вмешиваться. Я бы оказал тебе последнюю дружескую услугу – стал бы свидетелем твоего последнего праведного поступка.
Я смог бы уговорить тебя на самоубийство.
Получится ли? Неужели дружба нужна именно для этого?
И что я буду делать потом?
Я похороню тебя. И буду рыдать над камнями, оплакивая утрату, как и положено другу.
Хрустальный город был воплощением его гения – Маппо видел это в каждом очертании. Однако подходя ближе и вглядываясь в переливы света и тени на гранях кристаллов, он все чаще замечал следы чужого присутствия. Маппо замедлил шаг.
Засохшие корки от фруктов, обрывки одежды, застарелые фекалии.
Занималась заря. Неужели он так долго бежал? Маппо вышел на ближайшую, самую широкую, улицу. Проходя между двумя угловатыми зданиями, он замер. Краем глаза он уловил движение – что-то отражалось от грани в стене по правую руку. Он повернулся.
И правда. Дети. Целая вереница.
Вот только вокруг никого не было. Никого, кроме меня.
Дети – сотни и сотни их – покидали город. Тощие, как веточки, руки и ноги; раздутые от голода животы. В этой процессии Маппо не увидел ни одного взрослого.
Он шел дальше, то и дело замечая в кристаллах мгновения недолгого пребывания детей в этой холодной, но почти королевской роскоши. Икарий, кажется, я начинаю тебя понимать. И какая жестокая ирония судьбы, что именно это место ты не мог отыскать.
Ты много раз говорил, что уже близок… Так, значит, ты хотел попасть сюда. Эти кристаллы – машины памяти. И тропа, которую ты искал – не важно, на каком материке, не важно, в какой части света, – это тропа памяти. Ты хотел вспомнить этот город.
Маппо шел дальше, пытаясь понять, что здесь произошло и кто все эти дети. Раз за разом он замечал одну и ту же девочку с растрескавшимся, больным ртом и полностью выцветшими волосами. Ее большие глаза почему-то постоянно встречались взглядом с Маппо. Только это невозможно, ведь она давно ушла вместе с другими детьми. Она не могла…
А, так это же она! Та самая, что пела песню, прогнавшую д’иверса. Опалы, камни, осколки… Та самая девочка.
Маппо вышел на главную площадь. Девочка стояла там и смотрела на него из покосившегося кварцевого шпиля. Маппо подошел к шпилю, а девочка неотступно следила за ним взглядом.
– Ты всего лишь воспоминание, – сказал Маппо. – Так устроен этот механизм. Он захватывает всякую жизнь, проходящую сквозь него. Ты не можешь меня видеть… Похоже, кто-то раньше был здесь и стоял перед тобой.
Он развернулся.
В пятнадцати шагах, напротив запертого небольшого строения, стоял высокий мальчик, прижимающий к себе сверток. Маппо встретился с ним глазами.
А я между ними, вот и все. Они смотрят не на меня, а друг на друга.
И все же взгляд мальчика пронзал Маппо словно нож.
– Не отворачивайся, – произнес он.
Маппо пошатнулся, как от удара.
– Икариас не может нас удержать, – отозвалась за спиной девочка. – Город в смятении.
Маппо обернулся. К девочке подошел еще один мальчик с охапкой какого-то мусора в тощих руках. Он смотрел на девочку, не скрывая восхищения. Та сдувала с губ мух.
– Бадаль, – произнес высокий мальчик. – Что тебе снилось?
Бадаль улыбнулась.
– Никому мы не нужны, Рутт. Никто в жизни не станет ничего менять, чтобы нам помочь. Они готовы лишь больше нас плодить, а их якобы забота о нашем будущем – пустой звук. Пшик. Но я видела слова, которые обладают силой, Рутт, и каждое из них – оружие. Оружие. Именно поэтому взрослые всю жизнь тупят его. – Она пожала плечами. – Никому не нравится быть порезанным.
Мальчик заговорил снова – по звуку он будто бы стоял на месте Маппо.
– Что тебе снилось, Бадаль?
– В конечном счете мы забираем с собой наш язык. В конечном счете мы оставляем их всех позади. – Она повернулась к стоящему рядом с ней мальчику и нахмурилась. – Выбрось ты их. Они мне не нравятся.
Тот замотал головой.
– Что тебе снилось, Бадаль?
Девочка снова обернулась и смотрела теперь прямо в лицо Маппо.
– Я видела тигра. Видела великана. Мужчин и женщин. А потом пришла ведьма и забрала у них детей. И никто не попытался ей помешать.
– Все было не так… – прошептал Маппо. Но так оно и было.
