– Понятно. Значит, этому «господину» с нами не тягаться.
– И все же он со своим войском представляет военную угрозу. Советую выделить еще три легиона под командованием чистого.
– Готовь легионы, брат, но в Эстобанс не отправляй. Пока. Вызов, брошенный нам Господином Колоды Драконов… интригует. Я еще подумаю, как лучше с ним совладать.
– Понял тебя, сестра.
Двери распахнулись, и в тронный зал вошла свита: тяжело вооруженные воины – дюжина командиров в сопровождении двух чистых.
– Какие бравые, сестра Преподобная, не так ли?
– Воистину, брат.
Процессия остановилась в десяти шагах от тронного возвышения.
Усерд быстро пробежался по вошедшим взглядом и обратился к одному из чистых-сопровождающих:
– Брат Безмятежный, их корабли вошли в гавань?
– Да, брат. Они теперь служат возмещению.
– Приветствую вас, Серые шлемы Измора, – произнесла сестра Преподобная. – Ваш жест не оставляет сомнений в искренности ваших помыслов.
Один из командующих наклонил голову.
– Мы долго обсуждали ваши аргументы, сестра Преподобная, и приняли их. Наш Смертный меч совершила непростительный грех, присягнув на верность малазанцам. Более того, мы убеждены, что и Кованый щит пришел к тому же выводу и в открытую выступил против Смертного меча.
– И кто из них имеет больше шансов взять под свой контроль ваше сухопутное войско?
– Смертный меч должна будет признать свое преступление и раскаяться в нем, в том нет сомнений, сестра Преподобная. Если она не пожелает, то ее лишат титула и всех прав. Время пришло. Возмездие волков Зимы должно начаться.
– Ах как прекрасно, – томно произнесла сестра Преподобная и подалась вперед. – К несчастью, форкрул ассейлам нужно нечто большее, чем обыкновенные союзники, с которыми у нас по стечению обстоятельств общие цели. – Она повысила голос. – Вы встанете передо мной на колени и поклянетесь подчиняться воле форкрул ассейлов!
Даже брат Усерд невольно отступил перед колдовской мощью Преподобной. А уж человеку, каким бы дисциплинированным и набожным он ни был, нипочем не устоять.
Тронный зал наполнился глухим стуком и лязгом доспехов: воины-изморцы опустились на окровавленную плитку.
– Сестра, – обратился Усерд к Преподобной, – мне не терпится воспользоваться нашими новыми подданными. Меня тешит мысль о том, что еще больше на подходе.
Она кивнула и царственно откинулась на спинку трона.
– Волки – те же собаки, которых еще не принудили к повиновению.
Усерд нахмурился.
– Их дело правое, сестра Преподобная.
– Истинно так, брат. Однако дикость следует обуздать. Ей нужно задать цель и направление. Мы станем для нее перстом указующим.
– Как скажешь, сестра.
Он посмотрел на коленопреклоненных изморцев.
– Ты задумчив, брат.
– Решаю, не отправить ли этих воинов против Господина Колоды Драконов.
Преподобная вскинула брови.
– Брат Безмятежный, что ты скажешь?
– Я лишь испрашиваю позволения возглавить их, сестра. Насколько я понимаю, войско нарушителей состоит из малазанцев, а у меня свои счеты с малазанцами.
– Отправляй их, брат Усерд. Безмятежный, вскрой их оборону и, если сможешь, вынуди выйти на открытую местность. Осмелюсь предположить, что даже господство над Путями их не спасет. Тогда-то мы и узнаем, есть ли у Господина другие козыри в рукаве.
– Желаешь, чтобы его привели к тебе в цепях?
Сестра Преподобная подумала и сказала:
– Нет. Головы будет достаточно.
Рой осколков вихрем поднялся ввысь и закрыл собой треть неба. Тень над истерзанной, безжизненной пустыней была плотной, как черная вода. В воздухе висел чад страданий, а голод саранчи был по-прежнему неутолим.
Тень накрыла жертву, и даже внезапная прохлада не предупредила ее об угрозе. Саранча жадно кинулась на добычу. Туча на мгновение зависла, потом задрожала, и вдруг из нее вырвалось крылатое чудище. Оно обрушилось на лежащее без сознания тело, а следом с гулом летели осколки.
Когтистые лапы легко подхватили лежащего. Громыхая крыльями, чудище вознеслось обратно в небо. Саранча в замешательстве кружилась на месте.
Гу’Рулл чуял аромат жизни, источаемый телом, но аромат этот был очень слаб. Как бы не принести Геслеру и Урагану хладный труп – впрочем, убийце Ши’гал до этого было мало дела. Смертный меч Серых шлемов лишилась своего командного статуса, а это говорило о недостатках характера. Хорошо, что эти недостатки вскрылись сейчас, а не тогда, когда на кону были бы тысячи жизней.
Пустая трата времени. Я почти достиг врага. Зря Дестриант отозвала меня.
Ши’гал ждал этой войны с нетерпением. Горький вкус древних сражений был по-прежнему свеж в памяти к’чейн че’маллей. Им, в отличие от людей, переписывание истории было чуждо. Никаких мифов о прежней славе и доблести, которых не существовало. Прошлые злодеяния оставались столь же осуждаемыми, как и нынешние или грядущие. Однако в момент бойни это все не важно. Никому нет дела, кто нанес первый удар тысячелетия назад. Главное, кто в итоге нанесет последний.
Эти форкрул ассейлы, называющиеся «чистыми» (они настолько забыли свою историю, что возомнили себя вершителями судеб мира), были, пожалуй, самыми сильными из оставшихся представителей своей расы. С другой стороны, то же можно сказать и о Гунт’ан Кочующей, разве нет? Разве мы не последние из к’чейн че’маллей? Тем символичнее будет нам сойтись в бою – в решающей битве между Старшими расами. Участие людей с обеих сторон скорее случайность. Да, в результате могут погибнуть целые цивилизации – вообще все цивилизации, – но Гу’Руллу было жаль проливать по этому поводу даже капельку масла. Всякая людская вера – лишь дым, иногда застилающий все вокруг, а иногда издевательски прозрачный. И дым этот идет, пока костер не прогорит дотла, оставив после себя лишь золу. Единственное достоинство людей, насколько понял Гу’Рулл, в том, что они всегда могут начать сначала, с обновленным рвением и верой в светлое будущее, полностью наплевав на уроки прошлых неудач. Спору нет, в этой добродетели скрывалась огромная сила. Она зиждется на общей короткой памяти, но, как известно, чтобы повторять глупость, много труда не нужно.
Тело у него в когтях издало слабый стон; нижними глазами убийца посмотрел на свою ношу. Безумная попытка разыскать Охотников за костями успехом не увенчалась. Гу’Рулл нашел скелет лошади менее чем в трети дневного перехода от следа, оставленного армией, а на сам след его вывела плотоядная саранча.
При мысли об Охотниках за костями убийца испытал легкое беспокойство. С высоты своего полета он видел, как этот след, извиваясь и изгибаясь, тянется на восток. Вдоль него валялись сотни трупов и обглоданных скелетов, и конца ему не было. Все они уже наверняка мертвы.
