– Вы их не найдете, – отозвался Бальзам. – Я видел, как два силуэта дали деру.
– Да? И куда?
– Обратно в строй. Мы их упустили, Хеллиан.
Сержант поникла.
– И чего им надо было?
– Худ их знает.
Смрад, наблюдавший за всем сверху, обернулся.
– Отличный удар, Непоседа, хотя лучше было бы взять его живьем, разговорить.
– Какие тут разговоры. Эти гады убили Мосла.
Смрад замолк. Об этом он не подумал.
– Нужно его найти.
– И бросить повозку? – возмутился Горлорез.
– Да нету ничего на этой повозке!
– Верно, прости. Запутался. В общем, идти я вряд ли смогу, так что останусь тут… буду сторожить.
– Куда тебя? – спросил Непоседа.
– Куда надо. Ходить не могу, чего непонятного?
– В задницу, – пояснил Смрад. – Только что-то крови нет. Стрела угодила в кость?
– Не думаю.
– С твоими тощими…
– Может, Мосла уже пойдешь искать?
Смрад кивнул Непоседе, и они вылезли из повозки.
Все это время остальная колонна просто обходила их. Подошел взвод сержанта Урба. Тот переговорил с Бальзамом и Хеллиан, затем двинулся дальше.
– Напали именно на нас, – сообщил Бальзам своим.
– Меченые бочонки, – догадался Непоседа. – Думают, что мы их до сих пор прячем, а мы все раздали детям.
– Блистиг, – заключил Смрад.
Бальзам скривился в отвращении, потом утер кровь со щеки и облизал пальцы.
– Убивать командиров – это одно… но Кулака? Не знаю.
– Думаешь, кто-то будет жаловаться? – спросил Смрад.
– Это бунт.
– Мы же не нарушаем приказ адъюнкта…
– Наоборот. Если задуматься, так оно и есть. Она сама назначила его Кулаком.
– А теперь он пытается убить собственных солдат!
– Вот именно.
– Сержант, – подал голос Непоседа. – Т’лан имассы идут.
– И что?
Мертвец подошел к Смраду.
– Лекарь, нужна твоя помощь.
– Вам-то уже зачем?
– Человек по имени Порес ранен и умирает. Ты идешь?
Смрад посмотрел на Бальзама.
– Иди, – сказал сержант. – А я разыщу Добряка.
Курноса высвободили из упряжки. Все проголосовали за него, и он пошел искать Смекалку и Поденку. Затем к ним примкнул Лизунец. Говорили мало, и по всему выходило, что Курнос за главного. Он сам не понимал почему, но настроения спорить не было.
Он повел свой отряд прямо в гущу регулярных пехотинцев. Солдаты расступались и провожали их пустыми, измученными взглядами.
Пускай их запрягли, будто волов, это не означает, что они ничего вокруг не видят. Да, по большей части ерунда, но порой можно услышать случайно оброненное замечание, потом еще одно – и вот уже складывается какая-то картинка.
Они не волы. Они – тяжи. И до них дошел слух, что Мослу пробили череп и что, возможно, до утра он не протянет, что на морпехов устроили засаду, что одного подстрелили, но, к счастью, не насмерть. Того, кто завалил Мосла, как будто пырнул мечом морпех, но еще минимум двоим нападавшим удалось уйти.
Только Курнос знал, что их не двое, а больше. Да, двое – с арбалетами, утащенными из повозки. Но с ними еще по меньшей мере семеро. Блистигова банда бузотеров.
Такие есть в каждом войске. Сами по себе безвредны, главное не давать им сбиться вместе. А Блистиг как раз дал.
Завалить тяжа? Да еще со спины? За это нужно отвечать. Мосол стал сучком на пути у пилы Куцехвостых. Много зубьев затупил. Пальцев жалко, но пилить дерево вообще опасно – почти так же опасно (Курнос наморщил лоб, задумавшись), как быть тяжем.
Блистига, увы, с бузотерами не оказалось. А то бы и его убили. Пускай бы посмотрел, как они окружили бандитов, обезоружили, переломали им руки-ноги, а Поденка со всей дури раздавила одному пах – так, что у него брызнуло из обоих отверстий. Или как Лизунец взял украденный арбалет и прикладом вперед затолкал его в рот другому бандиту. Арбалет в итоге сломался, но наполовину в горло вошел, а это уже что-то. Так его и бросили.
Курнос и Смекалка кулаками превратили лица остальных в кровавое месиво. Занятие небыстрое, но смотрели на это только пехотинцы – смотрели, да и продолжали идти. А чего им еще было делать?
Кто-то решил завалить тяжа. Такого раньше никто себе не позволял. Никогда.
Однако даже Курнос удивился, когда сержант из регулярных, проходя мимо со своим взводом, посмотрел на ближайшего дохлого бузотера и плюнул. Точнее, не плюнул – слюны не было, – просто дернул головой и причмокнул губами, но все все поняли. Курнос переглянулся со Смекалкой и Лизунцом. Те кивнули в ответ.
Не все тяжи – волы, как и не все регулярные пехотинцы – ослы. Они смотрят и слушают. А потом делают выводы. И это хорошо.
Всяко лучше, чем если бы пришлось их всех убивать, да? На это целая ночь нужна. А то и больше.
– Нашли его, Кулак, – сообщила капитан Рабанд.
– Все, отзывай своих, – приказал Добряк, обращаясь к Бальзаму. – С Блистигом я разберусь сам. Ясно?
Сержант кивнул, а затем уточнил:
– Кулак, вы ведь убьете его?
– К чему вопрос, сержант?
– Ну, сэр, если вы не можете… скажем, если вам мешают какие-то правила, то передайте весточку Горлорезу или, там, Улыбке из взвода Битума…
– Слушай меня внимательно, морпех. Тому из вас, кто тронет Кулака Блистига, светит казнь. Я понятно объясняю?
– Прошу прощения, Кулак, но до рассвета из нас все равно мало кто доживет, так что угроза казни не очень-то пугает, если вы понимаете, о чем я. У нас есть целый список во главе с Блистигом, а у вас – прекрасная возможность провести по нему жирную красную черту.
– Сержант, это бунт.
– Мерзкое слово, сэр. «Мостожоги», кажется, использовали другое. Выбраковка. Старая малазанская привычка. Ее завел аж сам Император, а потом Императрица подхватила.
– И в итоге дошла до виканцев. Или ты забыл, сержант?
– Ну да, увлекаться опасно. Впрочем, сегодня речь только об одном человеке.
Добряк оглянулся на ожидавшую неподалеку Рабанд.
– Капитан, Кулак сейчас один?
– Нет, сэр. С ним Кулак Сорт и капитан Сканароу, а также капитан Рутан Гудд. И еще, сэр, я хотела сообщить вам по дороге, но… – Рабанд покосилась на Бальзама. – Рутан Гудд говорит, что на ноже Блистига кровь. Кровь Пореса.
– Тогговы окровавленные челюсти! – выругался Бальзам. – Неужели сам?
