– Вижу, Эрекала, тебе очень нравится эта дискуссия. Ты напоминаешь мне о лучших днях… о спокойных днях. Что ж, попытаюсь представить, как бы выглядел мир, будь совесть не просто шепотом. Будь она способна поднять руку в гневе. А когда ударов было бы недостаточно, она могла бы схватить преступника за горло и лишить его жизни.
– Наше величайшее допущение, Чистый, в том, что мы считаем себя рукой совести.
– Рукой, которая держит меч.
– И в итоге обрушивает его на виновных.
Брат Безмятежный опустошил кубок и взял второй.
– Однако другие представители вашей расы – ваши жертвы – воспринимают вас как зло, как безжалостных убийц. С их точки зрения, ваши определения вины и невинности не имеют смысла.
– Если мы – зло, то лишь потому, что уравновешиваем другое зло.
– Дабы свести его на нет.
Форкрул ассейл улыбнулся.
– Сестра Преподобная заставила нас встать на колени. Однако в этом не было нужды. Мы не столь наивны, мы знали, на что идем. Знали, что вы воспользуетесь нами и не пощадите никого, зато мы отдадим свою жизнь за дело, в которое верим.
– Да, Эрекала, ты и твой народ меня немало восхищаете. Мне будет жаль отправлять вас на смерть. Впрочем, ты, надеюсь, понимаешь, что Природа, выпущенная на волю, представляет угрозу даже нам, форкрул ассейлам.
– Чистый, мои Престолы войны привезли на эти земли вашего самого страшного врага. Я прекрасно знаю, что будет дальше. Я предполагаю – и, уверен, Смертный меч с Кованым щитом меня поддержат, – что в этой войне проиграем мы все. Но наше поражение станет победой для Природы.
Безмятежный какое-то время молчал, немигающими глазами изучая командующего изморцев. Затем вздохнул.
– Поправь меня, если я ошибаюсь, Эрекала. Вы пересекли поле боя… чтобы уравновесить силы?
– Обязательно отправь нас на смерть, Чистый. На той стороне встретимся.
Безмятежный сделал шаг к Эрекале.
– Я хорошо знаю малазанцев. И обеспечу им достойный прием!
– Смертный меч Кругава вручила свой клинок адъюнкту Тавор. Перед ней, Чистый, мы коленей не склоняли.
– Напыщенный дурак, сестра Преподобная заставила вас склониться!
Эрекала приподнял бровь.
– Неужели?
– Ты воспротивился!
– Зачем нам сопротивляться, Чистый? Не забывай, это мы пришли к вам, а не наоборот.
Безмятежный снова отвернулся к стене палатки. Запрокинув голову, залпом осушил кубок.
– Завтра идем ускоренным маршем, командующий. Будем выслеживать чужеземцев, убивших сестру Скрытницу. Вы со своими изморцами пойдете в бой и будете сражаться до последнего. Пускай вы все падете, но врага мы уничтожим.
– Именно так, – кивнул Эрекала.
– Свободны.
Эрекала надел шлем и покинул палатку.
Терпя боль в бедрах, сестра Преподобная шла по гряде, что возвышалась над высохшей пашней. Отсюда было хорошо видно, где брат Усерд приказал разместить насыпи, баллисты, брустверы и окопы, а также как он планировал заманить противника в ловушку и перебить. Здесь трудились только передовые эшелоны и инженерные подразделения Войска Покаянных. Остальные держались ближе к городу, где были необходимые припасы.
Какая армия! Пятьдесят тысяч в одном месте, если верить брату Усерду. И скоро присоединятся Серые шлемы Измора. Пять тысяч тяжелых пехотинцев – фанатики, полностью покорные моей воле и воле брата Усерда. А вокруг Шпиля неприступным кольцом стоят еще двадцать тысяч. Какой враг решится напасть?
Наконец Преподобная увидела главнокомандующего – тот стоял в окружении офицеров и адъютантов. Брат Усерд был стар, но в преддверии битвы вдруг словно помолодел.
– …будет голодать, – донеслось до нее. – Мы прекрасно знаем, насколько скудны южные земли. Ослабленный, противник поставит все на единственное, отчаянное наступление. Подкреплений врагу ждать неоткуда. Нам нужно лишь сдержать его, пока он не выбьется из сил. Тогда и только тогда мы нанесем удар… А, сестра Преподобная! Рад тебя видеть.
– Приветствую, брат Усерд. Должна сказать: то, что наблюдает мой взор, мне нравится.
Он склонил голову в знак признательности.
– Есть ли вести от сестры Тишь и сестры Доли?
– Нет, но я бы не стала переживать. На самом деле, мы вполне можем справиться и без них.
Усерд нахмурился.
Они отошли чуть в сторону от офицеров.
– Брат, – произнесла Преподобная, наблюдая за ходом работ, – у меня есть сведения об охране Шпиля и о главной армии. А что у нас с резервами?
– Двадцатитысячный корпус колансийской пехоты под командованием сестры Воли и брата Серьеза расположен в десяти лигах к западу. Их поддерживает ауксилия брата Небесного из пятнадцати тысяч Покаянных. При необходимости – которой я, признаться, не наблюдаю – обе группировки можно задействовать либо чтобы сдержать прорыв противника, либо для перехвата войска, движущегося с юга.
Усерд вдруг замолчал; его внимание привлек всадник, стремительно приближающийся к гряде.
– Вести летят, – заметила Преподобная.
– Гонец с южного рубежа, сестра.
Лошадь, вспененная и выдохшаяся, еле-еле плелась по склону. Когда гонец натянул поводья, животное припало на передние ноги и с трудом выправилось. Покаянный, тоже потный и уставший, спешился.
– Инквизитор, – обратился он к Усерду, тяжело переводя дух.
– Не спеши, Покаянный, – ответил тот. – Я вижу, насколько нелегко далась быстрая скачка твоему слабому телу. Приди в себя и, как будешь готов, докладывай.
Дюжину ударов сердца гонец ловил ртом воздух, затем кивнул.
– Донесение, переданное по эстафете, Инквизитор. С юга приближается войско, оно в шести днях пути.
– Размер войска?
– Около семи тысяч.
Усерд подозвал одного из офицеров.
– Водянистый Хестанд, берите конный батальон и полный обоз с едой и питьем минимум на три легиона. Поспешите наперерез войску, что движется с юга. Это наши союзники, Серые шлемы Измора, идущие по суше. Окажите им уважительный прием. Отвечаете головой.
– Слушаюсь. Что-нибудь передать?
– Достаточно обычного приветствия, остальное я сообщу лично. Однако у них наверняка будут важные сведения о перемещениях врага, направьте их мне немедленно. Обязательно возьмите с собой полный отряд гонцов с лошадьми.
Водянистый кивнул и ушел.
Сестра Преподобная вздохнула.
– Уже скоро. – Она немного помолчала, потом взглянула на Усерда. – Напоминаю, брат: сберечь Сердце важнее всего. Мы знаем, что здесь замешаны боги и что они попытаются вырвать его у нас, будь то силой или хитростью, а при неудаче захотят уничтожить.
