– Мне пора, – ответила я.
Воцарилась тишина.
– А кто такие Спектры? – вдруг вырвалось у меня. – Spectre по-французски – это призрак. Бестелесная субстанция, которую, впрочем, можно увидеть.
– Не ломай голову, позже все узнаешь, – равнодушно ответил Вишневский, – просто мы наблюдаем за теми, кто нам нужен. То есть к нашим обычным обязанностям прибавляется еще и эта. Я должен выявлять и анализировать.
– Сложно как у вас! – равнодушно отозвалась я. – Спасибо за информацию.
– Откровенность за откровенность, – парировал Юрий Романович.
Я встала, он тоже. Был еще один вопрос, который я таки решилась прояснить:
– На вас ведь не действует? Ну, мой… – Я запнулась.
– Как видишь. Это действует лишь на живых.
«Он что, и правда призрак?!»
У меня, наверное, был такой ошеломленный вид, что наблюдатель усмехнулся. Затем, снова став серьезным, он достал ключи от аудитории и направился к двери. Снаружи, в коридоре, гомонили студенты.
– Мы с вами быстро закончили, – бодро прощебетала я.
– Вряд ли мы что-то закончили. Скорее, все только начинается, – спокойно и мрачно ответил Вишневский, – ты просто должна понять, что может начаться война. Ты не понимаешь, какую разрушительную силу таят в себе твои проклятые способности.
Помолчав, он добавил:
– Все-таки, странная вещь – генетика.
С этими словами он быстро отпер дверь и стремительно вышел из аудитории. Я стояла, не в силах пошевелиться: «Война? Мои способности? Разрушительная сила? Генетика? О чем он вообще?»
Студенты из параллельной группы стали заходить, деликатно обтекая меня с двух сторон, будто загораживать проход было в порядке вещей. Я не двигалась с места, снова и снова вспоминая разговор с «психологом». Ему ничего не удалось выяснить. Похоже, руководство снабдило его более подробной информацией о моей жизни, чем я сама.
Поняв, что долго стоять на одном и том же месте неправильно, я отправилась в очередной раз искать свою группу.
Медленно и неуверенно я спустилась на первый этаж, чтобы узнать на стенде номер аудитории, стараясь не встречаться ни с кем взглядом. Причиной тому было мое нежелание видеть кого-то из моих… новых знакомых. Это определение, почти издевательское, было навязано Роберту Стронгу за то, что он убил моего друга. Я еще немного поразмыслила, прибавив: и спас меня. «Вот бы посоветоваться со знающими людьми – что в такой ситуации положено чувствовать. Благодарность? Страх? Гнев? Ненависть? Огромное желание видеть этого человека, прикасаться к нему? Да, последний вариант ближе к истине. Только бы не встретиться с ним сейчас! В таком состоянии я что угодно способна отколоть: могу кинуться на него с кулаками или наброситься с поцелуями».
На этот раз я узнала номер аудитории без приключений – из расписания, – и двинулась на второй этаж.
Вся группа уже сидела в кабинете, дожидаясь преподавателя логики. Навесив на лицо приветливое выражение, я засеменила к парте, за которой сидел Антон.
Вопреки моим ожиданиям, парень вовсе не был смущен унизительным разоблачением. Он сидел в наушниках и с блаженным видом слушал музыку. Я подсела к нему и вынула наушник из его правого уха:
– Привет!
– Привет! – радостно закивал Антон и выключил плейер. – А ты где так долго шлялась? Со Стронгом своим ненаглядным целовалась?
Я опешила. После этого странного семинара по психологии меня, у всех на глазах, попросили задержаться, чтобы индивидуально разобрать мой необычайно «тяжелый» и «интересный» случай. Удивительно, что Антон этого не заметил. Возможно, он был шокирован обнажением своей тайны: теперь вся группа догадывалась, что Антон любит а) мужчин, б) пожилых и в) с деньгами.
– Кстати, прикольное занятие было сегодня. Ну, по психологии, – весело прощебетал мой приятель.
«Он что, издевается? Или ему так неловко, что он пытается острить?»
Словно опровергая мои слова, Антон отвернулся от меня и обратился к Марине, с которой раньше вместе сидел – Слушай, Марин, а у тебя конспекты остались с прошлого семинара?
– По психологии? – будничным тоном уточнила та.
– Ага, а то я поленился чего-то и не записывал. Помню все, но как-то смутно.
– Так никто не записывал, – спокойно ответила Марина. По ее добродушному лицу было видно – она уже простила Антона.
– Слушай, а что он давал-то? Я не могу вспомнить тему семинара, – растерянно произнес парень.
– Было вводное занятие. Он просто опрашивал всех, наши знания выявлял. Ну, про Карнеги, Юнга, еще про что-то вопросы задавал. А у нас группа подготовленная, вот мы ему и отвечали развернуто. На это все время ушло. Он обещал, что в следующий раз мы будем разбирать какую-то интересную тему. Сублимацию или что-то в этом роде.
«Вишневский говорил, что никто ничего не вспомнит, так и случилось. А еще он сказал, что в следующий раз на его месте будет другой и никто не заметит подмены. Держу пари, это будет совершенно обычный преподаватель, самым отдаленным образом напоминающий Юрия Романовича. Хотя, думаю, имя и фамилия будут совпадать. Интересно, а может ли кто-нибудь описать этого психолога?»
Я осторожно дернула Антона за рукав.
– Слушай, по-моему, этот преподаватель был какой-то агрессивный.
– Да, что-то такое было, – неуверенно отозвался парень, – я точно не помню.
– Было, было, – неожиданно вмешалась в наш разговор девочка со светлыми кудряшками и в очках, которую я видела вчера в бассейне, а сегодня – в лифте. Она сидела за соседней партой и, похоже, слышала кое-что из нашего диалога.
– Ты о чем? – насторожилась я.
Она повернулась к нам, неудобно изогнув спину. Ей, видимо, хотелось посплетничать.
– Он резко высмеивал тех, кто на его вопросы по Фрейду отвечал, замалчивая некоторые термины. Ну, например, есть такое понятие – «полиморфно-извращенные склонности», или «младенческая мастурбация». Ну, он меня спросил, а мне стыдно стало произносить все это. А он сказал, что настоящий педагог не должен стесняться таких естественных процессов. Он, наоборот, должен все вещи называть своими именами. Бушевал минут десять. Устроил целый прогон на эту тему.
Девочка помолчала.
– А как тебя зовут? – спросила я, воспользовавшись паузой в разговоре. – Что-то я пока мало кого знаю в нашей группе.
– Оля, – ответила девочка и добавила: – А мне так стыдно стало… Неловко как-то…
Было видно, что бестактное поведение преподавателя очень ее волнует. Вот только диалога, который она описала, на самом деле не было. Вишневский, или как его там звали, на самом деле просто вызывал всех по очереди, прощупывал, комментировал. Да, он был эксцентричным и грубоватым, – видимо, именно такими качествами обладает настоящий Юрий Романович Вишневский, который будет вести следующее занятие. А сегодняшний красавчик, если не соврал, больше у нас не появится – похоже, он свою миссию выполнил. «Миссия! – Это слово вспыхнуло в моем сознании, вызывая нервное возбуждение. – Миссия! Роберт говорил мне, что перед моим даром не может устоять ни один мужчина, кроме того, который выполняет свою миссию. Значит, Вишневский кого-то или что-то защищает, и его занятость защищает его самого!»
