Самураи, которые возродились в этой эпохе, суровые, не знающие любви, поддались твоим чарам, как простые смертные! Один покончил с собой, другие начали охотиться на тебя. Мне пришлось уничтожить троих из них, и теперь правда вырвалась на свободу. Самураи требуют ответа от нас. Им непонятно, почему их предводитель покинул этот мир.
Я должен буду объясниться с отцом, почему солгал и не выдал тебя. Все запуталось. Не знаю, как описать мои чувства к тебе. Я не могу влюбиться, это невозможно. И все-таки это произошло.
Ссора
Роберт Стронг замолчал. В комнате было так тихо, что я слышала, как учащенно бьются наши сердца – иногда вразнобой, а иногда в общем ритме.
– Как случилось, что ты стал актером? – спросила я.
– По блату, – отшутился он.
– А если серьезно? Ведь нужен талант. Откуда он у тебя?
– Скорее, внешность. Увы, в современном кинематографе талант – вопрос второстепенный. Ты можешь быть посредственным актером, но, если в тебе заинтересованы, целая команда профессионалов сделает все, чтобы в кадре ты выглядел убедительно.
– То есть именно тебя режиссеры хотели видеть в своих фильмах? – уточнила я.
– Да.
– Но, зачем это было нужно твоему отцу?
Роберт рассмеялся:
– В Голливуде много нечисти из других миров, и нам было не ясно, что же у них на уме. Пришлось подобраться поближе и понаблюдать.
Я понимала, что Стронг многое недоговаривает, но и того, что было сказано, мне хватило. Я буквально тонула в информации, и было очень сложно уместить ее в голове.
– Дай сигарету, – попросила я.
– Ты же не куришь, – тихо напомнил Роберт.
Его голос был отстраненным и безразличным. Стронг погрузился в воспоминания. Наверное, именно поэтому не стал возражать и молча протянул мне пачку с сигаретами и зажигалку.
Я поднесла огонь к сигарете, затянулась. Едкий дым, впервые осевший в легких, заставил меня закашляться. Я постаралась справиться с этим приступом, не привлекая внимания, но Роберт немедленно вскочил и закричал:
– Ты что, курить не умеешь? Мы же кальян с тобой на двоих…
Не договорив, он выхватил из моих рук зажженную сигарету и погасил ее.
– Так то – кальян. А кто сам недавно кашлял? – напомнила я. – По-моему, у тебя это тоже первая сигарета.
– Я и не скрываю. И знаешь, мне как-то не очень понравилось. Я в детстве много тренировался, нужна была хорошая дыхалка. Поэтому не привык к табаку, хотя в классе все ребята курили. А сейчас понимаю – правильно, что не втянулся. Глупо это, бессмысленно.
– Мне тоже так кажется. Я просто разволновалась, пока тебя слушала. А сигареты, говорят, успокаивают. По-моему, это неправда. Я ничуть не успокоилась, а в горле теперь ком стоит – во-о-от такой огромный!
Я развела руки, Роберт тихо засмеялся в темноте.
– Ты еще совсем маленькая, – неожиданно нежно произнес он.
– Да уж! Малышка впервые закурила.
– Можно, я дотронусь до тебя? – хрипло спросил он. – Наверное, если я этого не сделаю, то сдохну здесь и сейчас.
– Не преувеличивай, – выдохнула я.
– Только обещай, что остановишь меня, если тебе станет больно. Пообещай мне это, прошу.
– Хорошо, – сказала я, с трудом контролируя свое дыхание.
Роберт наклонился ко мне и дотронулся пальцами до моей щеки. Она вспыхнула, словно опаленная огнем. Он взял мое лицо двумя руками и начал осыпать его нежными поцелуями, похожими на прикосновения крыльев бабочки. Его губы, мягкие и волнующие, становились все более настойчивыми, и я стала задыхаться от охватившего меня желания. Я нежно притянула Роберта к себе, обхватив двумя руками его крепкую спину. Через несколько мгновений он оказался на кровати рядом со мной, прижимаясь ко мне всем телом и дрожа от страсти. Мы стояли на коленях на этом огромном ложе, сплетенные воедино, и обвивали друг друга руками. Наконец, он осторожно опрокинул меня на бок. Я увидела, как лихорадочно блестят в темноте его глаза, и поняла, что мне уже никуда не деться от этой безумной страсти, пожирающей нас обоих.
Он лег рядом, слева от меня, и стал целовать мою шею. Я застонала. «Черт! Никогда не думала, что это настолько приятно!» Роберт переместился ниже и стал обследовать языком ложбинку ключицы. Я извивалась, словно сумасшедшая, меня трясло, не то от возбуждения, не то от жара, который, казалось, все нарастал. Мне казалось, что тело мое плавится. Стронг был одет, а я – в нижнем белье. Я только сейчас это заметила и сразу же спросила у него срывающимся голосом:
– Это ты раздел меня?
Он не сразу оторвался от меня и ответил:
– Доктор должен был тебя осмотреть.
– Что ты почувствовал, когда раздевал меня?
– Я хотел овладеть тобой, несмотря на то что ты спала, – честно признался Стронг, – но вовремя сдержался.
Я чуть-чуть приподнялась и, нащупав в темноте верхнюю пуговицу на его рубашке, с трудом расстегнула ее. Затем я нашла вторую и сделала то же самое. Эта медленная пытка с раздеванием измучила меня, и я с силой дернула за края рубашки. Ткань затрещала, и пуговицы разлетелись в разные стороны, с шумом приземляясь на паркетный пол.
Я полностью освободила Роберта от рубашки, и он оказался надо мной, удерживаясь на прямых руках. Затем он согнул их в локтях, и мы сблизились, лихорадочно и упруго двигаясь в одном ритме. Роберт стал целовать мое лицо, старательно обходя поврежденные губы, спускаясь ниже и ниже. Мои руки ласкали его волосы и шею, крепкую обнаженную грудь. Больше всего мне хотелось освободиться от остатков своей одежды, и я потянулась рукой к застежке спереди на лифчике. Роберт опередил меня. Он тоже не пожелал долго возиться с замком и просто разорвал тонкое кружево. Я снова застонала, почувствовав его нарастающее возбуждение. Он дотронулся до моей обнаженной груди, и мне захотелось, чтобы он делал это еще и еще, настолько сильным оказалось ощущение. Моя рука скользнула по его животу вниз и нащупала ремень. Я не удержалась и провела пальцем по упругой выпуклости чуть ниже. Стало понятно, что я созрела для более серьезных действий.
– Я люблю тебя, – хрипло прошептал он.
– И я люблю тебя, – так же тихо ответила я, – все будет хорошо. Не бойся. Я хочу тебя. Я сама, никто меня не заставляет.
Я дернула ремень на его брюках, Роберт застонал. Неожиданно он остановился, будто услышал выстрел.
– Оденься, – вдруг сказал он, резко отстраняясь, – я не должен.
Он выскочил из постели, словно его ужалила змея, и отошел в сторону, к самой двери.
– Нет! Нет! – застонала я. – Ты не можешь так просто оттолкнуть меня! Чего ты боишься?
Роберт молчал, и я слышала только его тяжелое дыхание. – Ты был так нежен! Ничего мне не повредил! Мы бы могли любить друг друга сейчас, и это все, о чем я мечтаю, Роберт!
