– Я не должен этого делать. По крайней мере, сейчас, когда ты в опасности.
– Опасность? О чем это ты? Все, кто хотел мне навредить, уничтожены. Ты сам это сделал. Кто еще?
– Только что я слышал голос отца. Он сказал, что тебя ищут. Он попросил доставить тебя к нему, а я ответил, что тогда он меня потеряет. Навсегда.
– Почему ты не хочешь, чтобы мы встретились?! – воскликнула я. – Что он мне сделает?
– Ты – второй ребенок Ясного и земной женщины, в котором проявились особенные способности. Я уже предупреждал тебя об их намерениях.
– И что в этом плохого? Я, как и ты в юности, понимаю, что сильно отличаюсь от других людей. Мы сможем быть вместе.
Роберт горько усмехнулся:
– Скорее, наоборот. Мы почти не будем видеться, ведь тебя будут использовать. Тобой будут пользоваться в прямом смысле этого слова. Твой дар станет еще сильнее, ты будешь чудовищным, страшным оружием в чужих руках. Будешь исполнять роль роковой обольстительницы и вскоре поверишь, что родилась на свет с единственной целью – губить людей. Ты будешь общаться с мужчинами такого уровня, что тебе даже не снилось. Очень скоро поклонниками, готовыми бросить к твоим ногам целые континенты, станут президенты сверхдержав, короли, политические лидеры. Все эти большие мальчики будут лизать твои пятки, словно послушные псы, а ты будешь кормить их с руки и требовать от них выполнения всех твоих желаний. А желать ты будешь того, что укажет твое начальство. То есть мой отец. Он обещал, что я никогда не полюблю. Оказалось, это не так, и я больше не могу ему доверять.
– Ты не должен так говорить, – твердо сказала я, – он много сделал для тебя.
Я стала замерзать и надвинула одеяло до самого подбородка. Возбуждение понемногу проходило, и на душе становилось тоскливо. Роберт, наверное, чувствовал то же самое. Он тихонько прошелся по комнате, затем остановился и сказал:
– Я никак не могу понять, почему на меня так действует твой дар. Ведь это невозможно. На меня не должны влиять никакие способности. Я сейчас опять чуть глупостей не наделал. Если бы не отец…
– Он что, наблюдал за нами все это время? – Я задохнулась от возмущения.
– Нет, я могу закрывать свою жизнь от посторонних глаз, и никто, даже он, не сможет ничего увидеть. Только когда мы почти… – он помолчал, – нам нельзя этого делать, пока твоя судьба неясна. Я решил посмотреть на ситуацию со всех сторон и услышал голос. Это было так, словно на автоответчике меня ждало новое сообщение. Его уже записали на пленку, и оставалось только прослушать.
– Ты так ничего и не понял, – горько сказала я, – мне все равно, что будет со мной завтра, даже через час. Но я хотела тебя и была готова к тому, чтобы ты стал моим мужчиной. Первым мужчиной. Даже если бы через минуту после этого меня расстреляли.
Роберт усмехнулся и прошептал:
– Девочка моя маленькая… Ты слишком любишь жизнь, а я слишком люблю тебя, чтобы позволить кому-то навредить тебе. Моя задача сейчас – не наслаждаться близостью с тобой, забыв обо всем на свете, а защищать, пока опасность не отступит.
– Это когда-нибудь произойдет?
– Не знаю.
Роберт подошел к двери, щелкнул выключателем. Загорелся свет. Я огляделась. Постель была разворочена, словно на ней боролись два диких зверя. Я молча расправила простыню и с укором взглянула на Роберта. Чтобы избежать моего взгляда, Стронг повернулся спиной и раздвинул дверцы шкафа-купе. В его недрах показался ровный ряд вешалок с одеждой. Мой «англичанин» выбрал кремовую рубашку из тонкого хлопка. Я успела еще раз полюбоваться совершенным телом Роберта, его красивой накачанной грудью, покрытой светлыми нежными волосками, прежде чем он оделся, наглухо застегнув рубашку.
– Ты такая трогательная, такая растрепанная, – неожиданно сказал он, поворачиваясь ко мне. Видимо, когда он закрыл свое тело от возможных посягательств с моей стороны, ему стало гораздо спокойнее.
– Представляю, – в тон ему ответила я, – только я тогда тоже хочу что-нибудь накинуть. А то, кроме одеяла, на мне лишь трусики и лифчик – не совсем целый.
– Я дам тебе свою рубашку, – сказал Роберт, и я почувствовала, как он старается сохранить спокойствие в голосе.
«Господи! Ну, почему бы ему не заняться со мной любовью? Хотя бы один разок? Это же недолго, насколько я понимаю! Нам обоим могло стать легче. А потом бы охранял меня ото всех сколько угодно! Ну, почему он такой непростой, этот Стронг? Хотя, может быть, именно этим он и привлек меня?»
Роберт медленно подошел ко мне, держа в руках белоснежную сорочку.
– О-о-о… – протянула я, – зачем так торжественно? Где моя одежда?
– Она вся пропахла другими мужчинами. Я ее выбросил, – спокойно, но очень твердо ответил Роб.
– А в чем я домой пойду?
– Тебе нельзя домой, ты не должна ни на шаг отходить от меня.
– Ты с ума сошел? – почти закричала я. – Меня ждет мама! Я уже давно не появлялась, наверное, она ищет меня!
– Нет, не ищет. Я позвонил ей и предупредил, что у моей сестры день рождения и ты останешься у нас ночевать.
– И она поверила!
– Да, не сомневайся. Я умею воздействовать на людей. – Что-то я не чувствую твоего воздействия! – ехидно отозвалась я. – Если бы ты мог, ты бы внушил мне, что близость между нами – дело совсем лишнее. Только, знаешь, я так совсем не считаю. Очень даже наоборот!
Я резко вскочила с кровати. Голова сразу закружилась, но меня это не остановило. Выдернув из рук Роберта белоснежную рубашку, я стала лихорадочно одеваться. Стронг не отрываясь смотрел на мою обнаженную грудь. «Ничего, пусть посмотрит и помучается». Медленно, наслаждаясь его муками, я застегивала пуговицы на рубашке, начиная с нижней, чтобы грудь дольше оставалась неприкрытой. Я вдруг осознала всю свою власть над мужчинами в целом и над Робертом в частности, и это доставило мне неожиданное, невероятное наслаждение.
– А знаешь, – сказала я ему, – пусть меня превратят в хищную, злобную, корыстную тварь. Мне кажется, я даже буду испытывать удовольствие, извиваясь под каким-нибудь арабским шейхом, выясняя у него в постели, где он прячет ядерную кнопку.
Роберт побелел, как моя рубашка.
– О чем ты говоришь? – прошептал он.
Я усмехнулась:
– Знаешь, как поется в известной песенке: «А девочка созрела». Мне хочется любви, безудержного секса, приключений, наконец. А как этого проще всего добиться? Поступить к вам на секретную службу… Не правда ли, чудесная идея?
В меня будто бес вселился. Я сама себя не узнавала!
– Если бы я только мог хоть что-то внушить тебе, – произнес Роберт с горечью, – если бы я мог. Но ты слишком сильная.
– Отвези меня к своему папаше! – выкрикнула я, поражаясь собственной безрассудности. – Пусть они меня тоже зарежут. Зато потом из меня выйдет невообразимая красавица, не то что сейчас. Знаешь, мне надоело, что все мужики мне говорят: «И что в тебе такого? Не пойму, отчего это я в тебя такой влюбленный?» Пусть мне больше не задают этот дурацкий вопрос!
