Подойдя немного ближе все что я смогла сделать так это громко рассмеяться. Серьезно?
Там лежали часы Османа. Те, что я с силой вышвырнула в окно. Они запутались в декоративном кусте, и я не сразу их заметила.
И конечно же я не могла оставить их здесь просто так. Во-первых, этот сумасшедший, не найдя их снова начал бы мне угрожать и кричать, что я ему должна… А во-вторых… как бы я не отрицала того, что я хотела его увидеть снова, часы были самым прямым поводом для этого!
Потратила кучу времени пока ползала вокруг окон его палаты. Хорошо, что она хоть находилась не на первом этаже.
Потому что, если Осман мог сначала не понять, что те часы, которые я вернула, я, в общем-то, не вернула. Увидь он меня под своим окном, точно бы обо всем догадался!
Если эти часы были ему так дороги, что стоили затраченных сил, нервов и времени, то пусть он предается праведной панике все то время, что будет их безрезультатно искать.
И никакие угрызения совести меня больше не мучали. Даже наоборот. После увиденного я резко миновала стадию обиды и перешла в фазу дикой злости. Мне хотелось крови. На этот раз фигурально, конечно. Вряд ли бы мне во второй раз сошла с рук подобная выходка.
Но вот другая мне показалась вполне заслуженной. К тому же, страна должна была знать своих героев. Так почему бы не ускорить народное признание?!
Проходя мимо парковки, я заметила очень знакомую машину. Не раздумывая ни секунды, быстро оглянувшись по сторонам, я как вор во время перебежки подбежала к ней.
На горизонте было чисто. Объект покушения был без внимания и свидетелей. Преступление обещало остаться нераскрытым… Ладно, на этот счет я погорячилась. Осман точно бы понял, что это моих рук дело, но доказать ничего бы не смог.
Честно говоря, я не понимала, что на меня находило всякий раз, когда дело касалось этого мужчины. Во мне просыпался протест и какой-то подростковый бунт. Хотелось провоцировать и делать все на зло. А все потому, что я в прямом смысле слова бесилась, стараясь для себя понять и объяснить его поступки.
У меня было столько вопросов, состоявших в основном из “что?” и “почему?”, что голова взрывалась.
Но вывод напрашивался только один, как и ответ: “потому что он сволочной кобель”!
И, собственно, это я не постеснялась написать на его машине. Не просто пальчиком на запыленном кузове, а ключом по безумно дорогой краске.
Выводя каждую букву, я вспоминала то, как он обнимал другую женщину. То, как он это делала. То с каким уважением относился к ней и с каким пренебрежением ко мне. Я вспоминала каждый его кривой взгляд и каждое его обидное слово в мою сторону.
Он не имел никакого права так себя вести! Хотя бы по тому, что я прекрасно видела и чувствовала, как его глаза загорались каждый раз смотря на меня. Как он реагировал на мою близость. Пора было признать, что это кобель на меня запал! Ну раз он был таким упрямым козлом, то его стоило проучить!
Вот только сейчас я поняла, что не могла с уверенностью утверждать, что там машина пренадлежала именно Осману. Ведь злобный амбал угрожал мне именно за это… И, если тот мужик вычислил меня по камерам, то и Осман мог… он мог видеть как я подобрала часы, которые он никак бы не нашел в палате. Поэтому и приехал.
Внутри меня внутренности сжались узлом. Я разозлила двух очень страшных мужчин. А после того как Осман пришлось приложить того громилу, вряд ли он стал добрее. И это совершенно точно нельзя было назвать благородством сего стороны. Осману подобные чувства незнакомы.
Видимо, уехать из города пусть даже на день было очень правильным решением…
Возможно, по возвращению домой нужно будет всерьез задуматься над тем, чтобы отдать часы их законному владельцу. Теперь выходка с машиной не казалось мне такой смешной после того, как я столкнулась с последствиями. Больше испытывать судьбу мне не хотелось.
Глава 12
Когда машина рано утром подъехала к Сабине, я была рада, что отец не поехал со мной и не видел того, что тут происходило. Не видел, что половина присутствующих спало в пьяном угаре, а другая половина еще даже не ложилась.
— Детка-а, — протянул Камиль, вылезая из накуренной комнатушки, — я не ожидал, что ты приедешь…
— Сюрприз, — процедила я, стараясь увернуться от его слюнявого поцелуя в щеку. Царящая тут обстановка меня, мягко говоря, шокировала. Воздух, в котором практически не осталось кислорода, рвал на части легкие. Едкий дым не давал сделал вдох. И как только они тут сидели?!
— Очень приятный, — я попыталась выскользнуть из объятий парня, но он не дал, — на сколько ты приехала?
Мне не понравился его хищный оскал и тот откровенный взгляд, которым парень пожирал меня в ожидании ответа.
— Останусь до вечера, потом уеду.
— До вечера у нас много времени, — и снова я уловила непонятный намек, — ты, наверное, устала после дороги… пойдем в мою комнату.
Парень подтолкнул меня к дальней комнате. Сам шел сзади, давя своей аурой. Как что-то неизбежное.
— Я бы хотел все это время провести с тобой вместе, — эти слова заставили меня замереть как раз в тот момент, когда я схватилась за ручку двери. Теперь я уже не была так уверена в том, что поездка за город была хорошей идеей.
И, словно в подтверждение моих слов, меня просто поразило увиденное. Как только я вошла в комнату, то увидела на кровати какую-то девушку. Она спала в ворохе подушек и постельного белья. Явно голая и смутно знакомая. Не лично, лично я ее не знала. Но в университете видела.
— Что за…?! — раздался растерянный, но громкий голос Камиля. От этого девушка стала просыпаться и томно постанывать.
Наверное, это было слишком для меня. Увидеть такое в комнате своего парня было сравнимо с ударом под дых. Какое-то время в помещении воцарилась тишина и только Камиль сжал мою руку. Явно понял, что еще чуть-чуть и я сбегу отсюда.
— Я с ней не…, - его голос был безжизненным. Когда я на него посмотрела, то увидела, что немигающий взгляд парня был направлен вперед. Тело напряжено, а рука с каждой секундой все больнее сжимала мою кисть.
— Ммм, — снова раздался стон из кровати, заставляя перевести туда взгляд, — что тут происходит?
Девчонка присела, укутываясь в простыню и с недовольством посмотрела в нашу сторону.
— Вы кто? — неожиданный вопрос. Странно, что она обращалась ко мне на “Вы”… и лишь потом я поняла, что она обращалась ко мне и Камилю, — что вы тут делаете?
Нотки ее голоса стали приобретать истеричный оттенок и вскоре визг стоял такой, что начала болеть голова.
Увы, это было еще не самое шокирующее, что произошло в то время. Слева от этой девчонки стали шевелиться подушки, сваленные на простыни. Из-под которой показалась сначала одна волосатая нога, а затем и вторая.
