Похоронные залы, мортуарии и дом
Может казаться, что Древний Египет и Чили, США и Великобританию разделяет громадный временной промежуток, однако если говорить о захоронениях, множество параллелей указывают на стремление человека выступать против и преодолевать смерть. До ХХ века большинство семей в Западной Европе и США самостоятельно заботились об умирающих членах семьи и об их телах после смерти. Начиная приблизительно с середины века, хотя здесь и наблюдаются значительные локальные особенности, забота об умирающих и телах после смерти переместилась в больницы. Можно сказать, что то, что раньше считалось делом семьи или локального сообщества, стало делом профессионалов
[157].
Одним из следствий этого изменения стало возникновение похоронных залов — мест, собственниками которых являются организаторы похорон. Здесь тела обычно подвергаются различным косметическим процедурам, перед тем как их выкладывают в гробах на обозрение семьи и друзей. В Великобритании слово «мортуарий» обозначает конкретное место, обычно на территории больницы, где тела хранятся в холоде и, возможно, происходят вскрытия; в США этот же термин эквивалентен британскому выражению «похоронный зал», где тела готовят к погребению и где члены семьи или даже любой желающий может посмотреть на тело. Некоторые мортуарии — большие и элегантные здания, которые могут находиться в престижных районах городов США. Интересная отличительная черта культуры мортуариев в том, что они предлагают домашнюю обстановку, обычно это несколько больших или не очень комнат, которые обставлены так же, как это делается дома. В этом смысле мортуарии предлагают дом вне дома или домашнюю обстановку вне дома. Здесь, таким образом, появляется возможность для членов семьи встретиться и поприветствовать друг друга, учитывая, что в комнате с умершим атмосфера более строгая, но рядом вполне может располагаться пространство для разговора. Может считаться, что умерший находится в «комнате сна» — этот разговорный термин используется в Северной Америке для описания смерти и мертвых.
Чрезмерная забота и подготовка тел в Северной Америке иногда вызывают критику, поскольку такая практика может приводить к отрицанию реальности смерти. Тело бальзамируют и проводят другие косметические процедуры, чтобы оно выглядело настолько живым и здоровым, насколько это возможно. В относительно дорогих и богато украшенных гробах они выглядят, как будто в данный момент спят. Родственники на самом деле предпочитают, чтобы казалось, что напудренный и хорошо одетый труп скорее спит. Эта имитация жизни в мертвом привлекала много внимания в конце ХХ века и считалась иногда избеганием факта смерти частью населения Северной Америки. Использование дорогих гробов, создание гробниц, которые зачастую строят под землей из кирпича, укрепляя металлическими конструкциями, а также мавзолеев, в которых гробы располагаются в помещениях на поверхности земли, кажется, предполагает сохранение тела вне земли, а не просто помещение его в среду, где естественным образом начнется разложение.
Практически ничего не говорится о том, что бальзамирование сегодня — это временный акт, а запечатанный контейнер будет просто служить средой для разлагающегося тела, из которой химические элементы не смогут вернуться обратно в землю. В то время как разговоры о гробнице и гробе могут показаться чем-то вроде гарантии положения умершего, они также указывают на тот факт, что живые практически не задумываются о том, что на самом деле происходит после смерти.
Поскольку стало модным говорить о местах захоронения, дорогих гробах и украшениях на них как о свидетельствах отрицания смерти, некоторые рассматривают все это противоположным образом, как очевидное признание смерти, что указывает важность интерпретаций, когда дело касается очевидных наблюдаемых фактов. Дюмон и Фосс в опросе американских клириков обнаруживают, что те считают, что их собственные конгрегации довольно открыты по отношению к связанным со смертью вопросам
[158]. При этом многое зависит от контекста, географического положения и связей конкретного человека с религией. Например, Гаррити и Висс в работе, посвященной штату Кентукки в 1970‐е годы, утверждают, что связанные со смертью ритуалы были относительно открыты для сообщества
[159]. Это показывает, что необходима определенная осторожность в обобщениях. Для авторов, которые не обладают соответствующими способностями по обобщению, очень соблазнительно делать выводы, исходя из собственного ограниченного социального опыта или идеологических предпочтений. Например, известная позиция Эрнста Бэкера в книге «Отрицание смерти» состоит в том, что это отрицание основано на универсальности страха смерти или «ужасе», как он предпочитает его называть, и укоренено в его идее, что существование человека «в целом обеспечивается символами»
[160]. В данном исследовании мы как раз и говорим о таких символах, которые конструируются и применяются в качестве слов против смерти.
Современное общество предполагает целую группу отношений, верований и мнений, когда соприкасается со смертью. Сегодня, наверное, в большей степени, чем когда-либо в истории, велика вероятность, что среди соседей кто-то верит в жизнь после смерти, а кто-то нет, некоторые хотят быть похороненными в земле, а некоторые будут выступать за кремацию. Схожим образом некоторые будут выступать за фактически непроницаемые захоронения в бетоне, а некоторые, и число таких людей растет, особенно в Англии, ратуют за картонные гробы и захоронения в лесу. Подобные захоронения предполагают не большое кладбище, а скромный участок земли, что соответствует стремлению многих британцев в конце ХХ века к заботе об экологии.
Тем не менее в большинстве случаев в Соединенном Королевстве и США именно похоронные дома, а не дома умерших, являются основным местом пребывания тела умершего перед похоронами. Хотя такое положение вещей может указывать, что идентичность умершего достаточно быстро меняется с домашней на какую-то иную, нужно понимать, что в современных обществах, где людям оказывается множество услуг, пока они живы, вне дома, возможно, смерть просто следует тому же шаблону, которому следуют здравоохранение, организация досуга или общественного питания. Но верен тезис о том, что общество в целом все меньше соприкасается со смертью. Раньше по всему миру соседи или дальние родственники были задействованы в течение всего периода, например, болезни человека до смерти: они могли подготавливать тело или навещать скорбящих и поддерживать их в горе, произносить с ними слова против смерти, а сейчас, по мере профессионализации связанных со смертью практик, уровень такого вовлечения снизился, арсенал слов сократился. Многие видят в этих изменениях отражение растущей приватизации жизни как в городском контексте, так и в более традиционном, как, например, в регионе расселения апачей, включающем штаты Теннеси, Вирджиния, Кентукки, Северная Каролина и Западная Вирджиния
[161]. В Великобритании роль распорядителя похорон как ключевого участника всего процесса даже подвергается определенной критике. Информативная полухудожественная и юмористическая книга одного остроумного автора, не понаслышке знающего похоронный мир Британии, обращается к широкому спектру традиций, изменений и стилей управления, критикуя некоторых связанных с похоронами профессионалов. Он даже говорит о «кровосмесительном мире организации похорон», в котором «кто угодно может стать распорядителем» «в иконической черной шляпе»
[162].
