Некоторые ученые считают идею посмертного путешествия души отражением очень широко распространенной практики шаманизма — веры в то, что у людей есть духовная сила совершать путешествия в царство богов, чтобы получить какую-то пользу для членов своего сообщества
[372]; разница между шаманом и обычным человеком в том, что шаман может переходить из одного мира в другой по своему желанию, а другим этого не дано. Шаманы часто используют символ священного дерева для своего путешествия в потусторонний мир; оно образует ось мира и иногда помещается в центр ритуальных площадок или в церемониальной палатке, и по этому столбу можно возносить молитвы духам умерших.
В некоторых группах традиционные и более поздние христианские обряды сочетались или дополняли друг друга, например у квакиутлей в Британской Колумбии, христианские погребальные обряды у которых могли проводиться до или после более традиционных обрядов, включая ритуалы потлача, танцев и вручения подарков гостям. В случае потлача сын мог не только танцевать в память об умершем отце, но и получить особые имена, которые когда-то принадлежали его отцу
[373]. Это показывает, как изменения идентичности, затрагивающие как мертвых, так и выживших, могут быть отмечены с помощью погребальных обрядов.
Южная Америка и Мексика
Не все похороны носят грандиозный характер и требуют участия религиозных экспертов. Часто многое зависит от обстоятельств и статуса умершего. Антрополог Питер Ривьер описал погребальные обряды в животноводческой культуре рораймы на севере Бразилии
[374]. Там умершего обычно хоронят в день смерти. Интересный аспект похорон, который он описал, предполагает, что обычные люди иногда должны принимать решение о ритуале, когда сам он продолжается. Это достойный противовес идее, которая так легко формируется в городской среде, хорошо обслуживаемой профессиональными специалистами по ритуалам, что ритуал — это устоявшийся набор практик. Ривьер описывает, как на похоронах маленького ребенка не только обсуждалась глубина могилы, но и была пауза в церемонии и несколько изменений направления, прежде чем окончательно решилось, в какую сторону должен быть ориентирован гроб
[375]. Обряд проводился без священника, но на ежегодном Дне всех душ 2 ноября священник на кладбище отслужил особую мессу; были зажжены специальные свечи и произнесены молитвы за этого ребенка и всех людей, умерших за год. Эта особая церемония, известная как Dia de Finados, или День мертвых, широко распространена в католических культурах и иногда ассоциируется с большим праздником и радостью. Это один из обрядов, в котором жизнь утверждается вместо смерти. Во многих таких контекстах в организации ритуалов часто играют роль деньги, приобретая огромное значение в «культурах бедности». Антрополог Оскар Льюис, предложивший этот термин, издал ставший классическим анализ смерти и похорон в Мексике в 1960‐х годах в такой бедной семье. В произведении, которое читается как гибрид этнографического очерка и романа, «Смерть в семье Санчес» четко прослеживаются реакции различных членов семьи на финансовые требования священников и распорядителей похорон
[376].
День мертвых
Похороны, задокументированные Льюисом, состоялись вскоре после одного из самых масштабных мексиканских праздников, Дня мертвых, выпадающего на 1 и 2 ноября, то есть церковные праздники День Всех Святых и День поминовения усопших, хотя празднование может продолжаться с 18 октября до 30 ноября, дней святых Луки и Андрея соответственно. В этот период в разные дни привечаются определенные категории умерших, например дети или взрослые
[377]. Семьи убирают могилы, перекрашивая и украшая их цветами и зажигая свечи, а также строят сложные алтари для подношений умершим в каждом доме. Говорят, что мертвые питаются принесенными для них пищей и питьем. Множество изображений, картин, коллажей и скульптур создается, покупается, продается и используется в качестве карикатур на смерть: скелеты и трупы изображаются самыми разными способами, многие комично. Здесь смерть как всеобщая судьба людей соединяется с конкретной потерей каждой отдельной семьи; радости и печали существования находятся в непосредственной близости друг от друга. Общий праздник параллелен заупокойной мессе, которая также возглашает позитивную сторону жизни, несмотря на смерть, хотя и в гораздо более торжественной форме. Становится очевидной и тема превосходства и завоевания: жизнь стоит того, чтобы жить, несмотря на факт смерти, и это постулируется как на домашнем, так и на церковном уровне общественной жизни.
Африка
Африканские обряды смерти, очевидно, включают тысячи локальных кейсов, многие из которых связаны с изменением статуса мертвых и переходом в категорию предков. Здесь мы начнем с примера, который иллюстрирует силу слов в погребальных обрядах и показывает, что личность человека находится под сильным влиянием смерти. Он взят из классической этнографии нуэров Судана Эванса-Притчарда
[378].
У нуэров нет культа мертвых; могилы без опознавательных знаков и относительно быстро забываются. Как выразился Эванс-Притчард: «Мемориал человека не в каком-то памятнике, а в его сыновьях»
[379]. Другими словами, сохранение идентичности происходит в посюстороннем измерении, а не в какой-то потусторонней сфере. Это не просто метафорическое утверждение; его также оформляют правила родства. Вдовы не вступают в повторный брак и не наследуются кем-то другим; они продолжают рожать и растить детей во имя умершего, а братья их мужей выступают в качестве биологических отцов. Даже если дети рождаются от другого мужчины, они все равно носят имя мертвого партнера. Если мужчина умирает неженатым и не оставив детей, долг его живого родственника состоит в том, чтобы жениться от его имени и вырастить ребенка с именем умершего родственника, чтобы оно сохранилось в линиях наследования. Как выражается Эванс-Притчард, нуэры «заинтересованы не в выживании индивида как призрака, а в сохранении социальной идентичности в имени»
[380]. Соответственно, погребальные ритуалы говорят не о конце личности человека, а о ее продолжении в линидже. Другими словами, именно линия наследования и присутствие в ней имени умершего приобретает значение, не в последнюю очередь в тех официальных случаях, когда декламируется список членов линиджа. Здесь снова важна сила формальных слов перед лицом физической смерти.
