– С чего это?
Он ответил суровым взглядом.
– В самом деле, – сказала я, – с чего я дам тебе вести разговор? Это моя жизнь и моя проблема.
– Наша проблема, – поправил он.
– Наша проблема сейчас находится во мне. А значит, это моя проблема.
– Наша проблема, – твердо повторил он. – Просто я предположил, что тебе будет неловко говорить с настоящим колдуном, который способен творить, ну, настоящую магию.
– Твое предположение ошибочно, – солгала я. – Все в порядке.
– Рад слышать. Не верю, но все равно рад слышать. Тогда вперед.
Да, Вандер Лазос был колдуном, но я попрошу его о помощи. И он мне поможет.
И почему он это сделает? Потому что я всегда получаю то, что хочу. А его помощи я хотела отчаянно. Я не могла жить с заточенными в моей голове отголосками лорда Баниона. Больше ни дня.
Впереди Мика открыла дверь сооружения, которое было почти вдвое меньше трапезной, и жестом пригласила нас с Джерико войти.
Я осмотрела внезапно погрузившуюся в темноту обстановку, которая за стеклами солнцезащитных очков, прятавших мои золотые глаза, казалась еще темнее. Впереди простирался деревянный пол. На каменных стенах висели зажженные факелы, которые отбрасывали мерцающий свет в почти пустое пространство.
В дальнем конце комнаты, примерно в десяти метрах от меня, стоял единственный предмет мебели. Большое деревянное кресло с высокой спинкой. На нем, наблюдая за нами, сидел мужчина с кожей оливкового цвета, темными волосами на пару сантиметров ниже плеч и длинной бородой с проседью.
– Добро пожаловать в мой дворец, – сказал он. – Я Повелитель крепости. Подойдите ближе, чтобы я мог вас видеть.
Я замедлила шаг, встревоженная близким присутствием колдуна и этим искаженным зеркальным отражением тронного зала. Королевский тронный зал во дворце был ярким и полным света. Стены украшали большие портреты и гобелены. Куполообразное окно в потолке направляло солнечный свет прямо на трон: великолепное кресло, вырезанное из красного дерева и отделанное золотом, на котором веками восседали правители Регарийской империи.
Но этот зал был темным, унылым и угнетающим, и вместе с тем невероятно пугающим.
Решив не зацикливаться на этой бесполезной мысли, я нацепила на лицо улыбку. Ту самую, какой я улыбалась во время, казалось бы, нескончаемых политических мероприятий, которые посещала вместе с отцом, чтобы произвести хорошее впечатление в роли дочери премьер-министра.
И с одной из лучших своих улыбок я легко могла притворяться.
Я подошла ближе и адресовала свою отрепетированную улыбку человеку, который называл себя Повелителем. Джерико встал слева от меня, скрестив руки на груди.
– Мне очень приятно с вами познакомиться, – сказала я и добавила: – милорд.
Ведь любой, кто именовал себя повелителем, вероятно, ожидал подобного проявления уважения. Как лорд Банион, который, насколько мне известно, на самом деле не был лордом. По слухам, он сам взял себе этот титул, чтобы казаться более важным. Лазос кивнул мне.
– Мика уже сообщила мне, кто вы. Джослин Дрейк, дочь Луи Дрейка. Впрочем, не сомневаюсь, что я все равно бы вас узнал.
Я бросила на Мику взгляд, и она пожала плечами.
Моя улыбка не дрогнула.
– Все верно, милорд.
– Меньше всего я ожидал встретить кого-то вроде вас в таком месте, Джослин.
– Признаться честно, я и сама меньше всего ожидала оказаться в таком месте, милорд.
– Сожалею о смерти вашего отца. – Он покачал головой. – Мне очень нравился Луи. Он был хорошим человеком.
– Благодарю.
Я не могла допустить, чтобы упоминание об отце сбило меня с толку. Или позволить себе задуматься, что бы подумал мой отец о том, что королева держала колдуна в качестве советника по магии, вопреки собственным жестким законам, магию запрещающим. В конце концов, если ей были нужны сведения о магии, потому что с ее помощью она давала отпор такому же оружию в руках врага, то почему она не была более откровенна в этом вопросе?
Мне было тошно оттого, что я начала подвергать сомнению намерения Ее Величества, но ничего не могла поделать.
– Я встречался с тобой, Джослин, когда ты была еще совсем ребенком, – сказал Повелитель и вскинул бровь. – Но уверен, что ты этого не помнишь.
Я умерила волнение спокойной улыбкой.
– Дети зачастую мало что помнят.
– Как правило, это к лучшему. – Лазос взялся за подлокотники кресла. Его импровизированный деревянный трон был грубо вырезан, будто топором, а не резцом. Его взгляд устремился к Джерико. – А еще тут у нас ты.
– Полагаю, меня вы в младенчестве не встречали, – сказал Джерико.
– Я так не думаю, – Лазос окинул его взглядом с головы до ног. – Ты Джерико.
– Он самый.
– И ты блэкхарт, – мужчина склонил голову набок. – Я еще никогда не встречал настоящего блэкхарта.
С минуту Джерико молчал.
– Интересно, откуда вам известно нечто подобное обо мне? Этот факт я точно не афиширую и еще никому здесь об этом не говорил.
Я ощутила на себе его взгляд. Почувствовала, как правую сторону лица обдало жаром. Я постаралась не ежиться и не чувствовать себя виноватой из-за того, что рассказала о чем-то, что неведомо для меня оказалось большим секретом.
– Возможно, я упомянула об этом вчера вечером в разговоре с Микой.
– Понятно, – сказал он, и в его черных глазах мелькнуло раздражение.
Очевидно, до него не дошло, что не нужно было делиться со мной сплетнями, если он не хотел, чтобы они распространились повсюду в рекордно короткие сроки. Впрочем, это не имело значения. Здесь бы и так никто не удивился тому, что такой преступник оказался в королевской крепости.
– Блэкхарт и дочь премьер-министра, – произнес Лазос, отвлекая мое внимание от Джерико. – Вот уж неожиданная пара, особенно в таком месте.
– Не могу не согласиться, – ответил Джерико. – Прежде чем мы продолжим, давайте кое-что проясним. Вы Вандер Лазос? Колдун и бывший магический советник королевы Исадоры?
Повелитель прищурил глаза и замолчал на пару долгих мгновений.
– Да.
– Отлично, – Джерико улыбнулся, но улыбка его была неприятной.
– Милорд, – перебила я, не желая больше тратить время понапрасну. – Мы пришли попросить вашей помощи…
– Нет. – Лазос взмахом руки заставил меня замолчать. – Я буду задавать вопросы. И я буду выставлять требования. Я здесь Повелитель, и если вы не хотите это уважать, Мика вас проводит.
Я напряглась, засомневавшись, что делать дальше. Однако на политических мероприятиях, которые я посещала, я встречала много эгоистов и грубых мужчин (и множество грубых женщин), которым до того нравился звук собственного голоса, что они не желали слушать никого другого.
