– Нормально, – кивнул он. – И завтра она приедет сюда с отцом навестить тебя, – сказал он.
Перспектива вновь увидеть Селину, вновь быть рядом с лучшей подругой спустя столько времени была как спасательный круг, за который я ухватилась.
Но потом меня посетила неприятная мысль.
– Она знает? О том, что со мной случилось? О… моих глазах?
Парень напряг челюсти.
– Нет. Королева хочет, чтобы твое состояние пока оставалось в тайне.
Мое состояние – заражение злой магией. От которого неустанно искали лекарство, чтобы я могла вернуться к привычной жизни.
Теперь это начало казаться странным.
– Хорошо. – Напряжение в груди ослабло. Мне совсем не хотелось хранить секреты от Селины, но придется сделать исключение. Я люблю ее, но понимаю, что она не сможет вынести правду. Правда навсегда изменит ее отношение ко мне. – Я очень по ней соскучилась.
– Не сомневаюсь в этом, – согласился Виктор и собрался уходить.
– Подожди, – попросила я, и он напряг плечи.
Я не могла позволить ему так просто уйти. Нам впервые выдалась возможность поговорить наедине. А мне очень нужно было поговорить. Несмотря на все, что я в спешке наговорила ему перед отъездом из крепости, он отреагировал спокойно. Мне нужно было знать почему.
– Когда ты узнал правду о принце Элиане? – спросила я.
Он вновь повернулся ко мне с хмурым выражением лица.
– Я не могу говорить об этом ни с тобой, ни с кем-то еще.
– Не можешь? Или не станешь?
– Тебе нужно забыть все, что ты видела, – посоветовал он.
Он хотел, чтобы я забыла. Невозможно. Все, что случилось, навсегда запечатлелось в моей голове.
– Королева вернула принца из мертвых и позволяет ему охотиться в крепости. Не понимаю, как ты можешь делать вид, будто в этом нет ничего особенного.
Произнесенные вслух, эти слова походили на бред сумасшедшей.
– Тебе предоставили шанс оставить все в прошлом, Джосс, – сказал Виктор. – Я настоятельно советую тебе им воспользоваться.
Я смутно осознала, что он называл меня Джосс, как я и просила его в вечер раута. Как называл бы меня друг.
Но Виктор не был мне другом. Мы общались всего несколько раз, и я понимала, что не могла добиваться от него ответа. Не могла ничего требовать или ожидать от него. Поэтому не совсем понимала, отчего меня так злило его поведение. Он был красивым чемпионом королевских игр, который олицетворял силу и совершенство.
Возможно, Виктор Рейден и был силен, но точно далек от совершенства.
– Доброй ночи, Джосс, – Виктор вновь устремился к двери.
– Королева знает, что Джерико – твой брат? – спросила я.
Он замер, взявшись за дверную ручку, а на его щеке дрогнул мускул.
– Нет. Не знает. И не узнает.
Больше он не стал задерживаться. Он ушел, и дверь со щелчком захлопнулась за ним. Я осталась одна в роскошном номере. В компании обгоняющих одна другую мыслей.
Я сама не понимала, как возможно, что в этом огромном номере страх замкнутого пространства оказался сильнее, чем в крошечном домике в крепости. Но так и было. Я чувствовала, будто стены смыкаются вокруг меня.
Вновь подойдя к зеркалу, я села перед ним на обитое шелком кресло и взглянула на свой растрепанный вид. Прикоснулась к лицу, пробежав пальцами под золотыми глазами и дальше по щеке к подбородку.
Я не знала, что Раш рассказал королеве о содержащейся во мне магии. Он знал, что это были воспоминания лорда Баниона. Обеспокоит ли ее, что мне была доступна правда обо всем, что она сделала?
Королева Исадора видела во мне жертву, которая просила помощи.
Доверяла ли я ей? Как я могла после всего, что видела?
Возле кровати горело с полдюжины свечей, и, взяв одну, я пристально посмотрела на пламя. Прежде огню удавалось пробудить магию памяти.
Все отголоски, что я увидела, были частями мозаики, которая показывала, что пережил и стерпел лорд Банион, а еще открывала полную картину об империи и правившей ею женщине.
Я осознала, что жажду увидеть очередную ее часть.
Прошлый отголосок с Лазосом оказался первым, который я вызвала сознательно. Возможно, он был таким четким и ясным, потому что колдун сам хранил это воспоминание и дал мне доступ к нему. Но могу ли я самостоятельно вызвать одно из воспоминаний Баниона?
Я посмотрела в зеркало, в свои золотые глаза, мерцавшие в свете свечей. Сделала вдох и выдох. Успокоилась. Приняла эту странную магию внутри себя. Мой разум был открыт и готов увидеть еще одну часть головоломки.
– Покажи мне правду, – прошептала я.
Всего несколько мгновений спустя я увидела его по краям зеркала. Золотой дым возник в поле зрения, завиваясь и обволакивая комнату. Дым стал гуще и ярче, скрывая от глаз дворцовые покои и мое отражение, и, рассеявшись, открыл передо мной белую комнату без окон.
Серебряные решетки отделяли камеру. За ними, держась за прутья руками, стоял лорд Банион. Позади него виднелась нетронутая койка и унитаз.
Это была другая комната, но, казалось, Баниону было столько же лет, как и в последнем отголоске, в котором он отказался воскрешать принца Элиана и оставил эту задачу гораздо менее опытному Лазосу.
В этой странным образом изящной камере предварительного заключения все было ослепительно-белым и чистым. Кроме лица самого Баниона, которое было покрыто синяками и порезами. Он выглядел похудевшим, его щеки впали, а глаза, остекленев, смотрели на закрытую дверь, будто он мог заставить ее отвориться одной силой разума.
Когда дверь распахнулась, на миг мне показалось, что именно это он и сделал. Но внутрь вошла королева Исадора в сопровождении главнокомандующего Норриса.
– Где моя жена? – потребовал ответа Банион, ударив ладонью по серебряной перекладине.
Королева покачала головой.
– Какое нетерпение, Зарек.
– Мне нужно увидеться с ней. Прошло уже несколько недель. Ты обещала, что я смогу с ней увидеться.
– Так и было.
– Все кончено, Исси. Ты уже должна была убедиться, что то, чего ты хочешь добиться, невозможно в руках колдуна вроде Вандера Лазоса. Со смертью не следует так обращаться. Даже когда такая темная магия работает, за нее приходится платить жестокую цену.
Она шумно выдохнула.
– Ты считаешь себя таким умным, таким мудрым. Но ты не знаешь, на что я пойду, чтобы добиться своего. Любовь матери не сравнится ни с одной любовью, какую я испытывала в своей жизни. Ради Элиана я бы пошла на все.
– Я знаю, – сказал он, и голос его стал чуть мягче. – Было время, Исси, когда ты была доброй девчонкой, которая и мухи бы не обидела. Когда ты позволяла себе увлекаться магией, а не желала уничтожить ее или использовать исключительно ради своей выгоды.
