Кухня, куда Алексей вышел попить молока, была плотно заставлена мебелью, как и весь дом, что находился в пригородном элитном поселке для состоятельных кротов, как называл их Алексей. Дед предпочитал определение «респектабельные граждане».
Большой, даже слишком большой дом давил Алексею на психику. Не только буйством багряных тонов, но и теснотой, отсутствием ощущения простора. Ему казалось, что вещи – мебель, картины, светильники, кадки с цветами – окружают его со всех сторон и душат, вытесняют прочь. И запах тут был какой-то музейный, со смутной примесью затхлости.
Ладно, чего уж выкобениваться, одернул себя Алексей. Дом шикарный, другого жилья все равно пока нет. Дед помер очень вовремя, а иначе Алексею пришлось бы ночевать на вокзале.
Молоко было холодным, но имело неприятный привкус, и Алексей вылил его в раковину. Половина третьего ночи. Спать не хотелось, и он вынужден был признаться себе, что боится повторения кошмара. Все-таки дедовы россказни повлияли на него больше, чем он себе признавался.
Старик был страстным коллекционером, как и его дед, и прадед. У него имелась коллекция редких книг, картины, а основной страстью были монеты (самые ценные образцы хранились в банке).
«Не самые», – поправил себя Алексей, думая об этом.
Ценнейшим было то, что уже завтра окажется в его руках.
Когда у Алексея начались проблемы с деньгами, он раз за разом обращался к деду, и тот доводил его до белого каления бесконечными нравоучениями и нотациями.
– Алешка, помяни мое слово, плохо кончишь, – скрипел он. – Твои мать с отцом, царствие им небесное, такие же балбесы были. Все порхали! – Родители погибли в Африке, во время одной из многочисленных туристических поездок. – Тебе бы работать, за ум взяться, так нет!
Как будто Алексей не работал! Но разве виноват он был, что все проекты, которые казались надежными, перспективными, беспроигрышными, на деле оборачивались полной катастрофой, приносили одни убытки?
Дед, конечно, время от времени подкидывал деньжат единственному внуку, но, когда Алексей продал квартиру, вложил деньги в очередную авантюру и все потерял, рассвирепел.
– Живи у меня, места много, кормить буду, а в руки ни копейки не дам!
А ведь сам был буквально набит деньгами! Продай старый хрыч хоть десятую часть коллекции монет или картину, а то и одну из статуэток, вазочек, книг – и вот они, денежки!
Но дед отказывался наотрез, а спереть что-то незаметно нечего и думать: память у проклятого старьевщика была, как у слона. Да и рисковать не стоило, старик и без того постоянно грозился лишить наследства. Разозлишь воровством – и пиши пропало.
Но теперь все позади: страх нищеты, унизительное пресмыкательство перед дедом, идиотские проекты. Алексей уже несколько месяцев тратил дедовы заначки, распиханные по всему дому, в ожидании, когда пройдут положенные полгода, пробьет час икс: он вступит в права наследства и станет полновластным хозяином всего имущества. Алексей заранее договорился с потенциальными покупателями, готовыми приобрести большую часть барахла.
Проданного хватило бы на десятилетия вперед, даже с учетом любви Алексея пожить широко, с размахом, за что дед постоянно выговаривал внуку. Однако основной куш, то, что должно было сделать Алексея не просто состоятельным, но богатейшим человеком, хранилось не в доме и не в банке.
«Завтра я исправлю это недоразумение», – думал наследник.
Вернувшись в спальню, Алексей открыл форточку, сел в кресло и закурил. Мысли о том, что ему предстояло сделать, заставляли немного нервничать, но он будет полным идиотом, если послушается покойного деда и откажется от затеи. Такой шанс выпадает раз в жизни (и далеко не каждому).
До самого утра Алексей не спал, прокручивая в голове то, что предстояло сделать, убеждая себя, что это правильный поступок. Возможно, надо было еще при жизни деда попробовать все провернуть, но у Алексея не хватило бы духу и умения просчитать нюансы. Старик понял бы, что это сделал именно он, и закрыл все входы-выходы: полиция была бы на хвосте, а главное, не получилось бы реализовать артефакт. Кому? Каким образом? Это же только после смерти старика у Алексея в распоряжении оказались записи, контакты, приходно-расходные книги.
В декабре, сразу после похорон, сделать задуманное помешала погода: пришлось ждать, пока растает снег. Хотя, если честно, Алексей все-таки немного трусил, вот и искал отговорки. Но дольше ждать нельзя: снега уже нет, а если дотянуть до Родительской, которая после Пасхи, народу на кладбище будет много, кто-то непременно заметит человека, раскапывающего могилу на одной из центральных аллей.
Да, именно это Алексею и придется сделать: вскрыть могилу, найти тайник, забрать монету. Редчайшую, единственную в своем роде. Звезду коллекции. Древний, баснословно дорогой артефакт, за который коллекционеры готовы будут выложить миллионы, причем отнюдь не рублей.
Проклятую вещь, которую дед заклинал никогда не трогать.
Однажды он обмолвился внуку, что раздобыл монету еще его прапрадед, находки которого и положили начало коллекции. Обрадовался, полагая, что это неслыханная удача, а вскоре сошел с ума и повесился в собственной спальне. Монету перед смертью спрятал в шкатулку, надежно заперев ее и выбросив ключ в озеро, а в завещании прямо указал, что желает забрать шкатулку с собой в могилу. С той поры она там и находится.
– Это сказки! Проклятия всякие, порчи… Кто в такое верит? – помнится, сказал тогда юный Алексей. – Может, чувак тот психом был. Надо забрать монету, продать. Сам говоришь, она уникальная, дорогая. Долларовыми миллионерами стали бы!
Дед рассердился, закричал, размахивая руками:
– Молчи, дурак, если не понимаешь! Монета ничего не принесет тому, кто ею завладеет, кроме горя! Она должна быть там, где находится: на кладбищенской освященной земле! Пусть там и остается!
Произнося это, дед выглядел одновременно перепуганным, странно убедительным и сумасшедшим, как мартовский заяц. Алексей постарался выбросить идею из головы до поры до времени. А теперь-то, как говорится, сам бог велел попробовать. Хотя и жутковато.
Отправиться на кладбище Алексей решил вечером. Не должно там никого быть в будний день, когда стемнеет. Церковная лавка закроется, салон ритуальных услуг тоже. Сотрудники кладбищенской администрации, торговцы венками, церковнослужители – все уйдут, на территории останется сторож, но вряд ли он будет в темноте обходить кладбище, зачем ему это?
Алексей все рассчитал правильно. А то, что начал накрапывать дождик, пошло только на пользу: даже редкие желающие навестить дорогие могилы поспешили прочь, и он мог спокойно делать то, зачем явился.
Работа была не такой уж сложной: лопата легко вгрызалась во влажную землю, никто не беспокоил копателя. На самой могиле, конечно, лежала плита. Ее так просто не сдвинешь, но Алексей приходил сюда, изучил вопрос и понял, что можно попробовать подкопаться сбоку.
