На ее лице появилось что-то вроде смущения.
– Вы, получается… – Голос мой упал до шепота.
Я не смог договорить – «умерли».
В дверях показался отец. В руке он держал лопату.
– Поздно уже, – сказал папа. – Солнце садится.
Настенные часы показывали восемь двадцать. Скоро стемнеет.
Скоро наступит ночь…
– Ложиться пора, – вымолвил отец, и мама протянула ко мне руку.
– Что вам нужно? – заорал я. – Зачем тебе лопата?
– Земля мягкая. Примет, – ответил он, будто это все объясняло.
– Мы семья, – проговорила мама. – Мы тебя ждали и должны быть вместе. Как всегда.
Они сделали шаг в мою сторону. Я попятился.
Понятия не имел, что они намеревались делать, что означали эти слова, но не собирался выяснять. Бежать! Надо бежать!
Они стояли в дверях, пройти мимо них я не мог, к тому же у отца была лопата, и он…
«Не думай об этом!» – скомандовал я себе, а затем схватил валяющийся на полу стул, подошел к окну и разбил его. Раздался грохот, звон, и мне подумалось, что сейчас сюда сбежится вся деревня.
Люди или нелюди, которые старались быть похожими на моих родителей, ринулись ко мне. Я кое-как посшибал осколки, потом швырнул в своих преследователей стул и сиганул в окно.
Не оглядываясь, выбежал со двора, помчался по улице. Соседи – их к вечеру стало больше, они повылезали из домов – провожали меня взглядами. Люди, которых я знал с детства, но которые больше не были собой, смотрели мне вслед. Нинушка и Любаня стояли, взявшись за руки. Моя учительница истории глядела из-за забора, а потом открыла рот, точно желая сказать: «К доске пойдет…»
– Убегает!
Я узнал голос отца и понял, что меня будут преследовать. Но я не собирался сдаться и позволить им сделать меня таким, как они.
Вот дом милиционера дяди Паши, я и его самого увидел: он спускался по ступенькам, выходя из своего дома. Просить его о помощи я, разумеется, не думал, мне нужен был его «Урал». Оставалось надеяться, что он на ходу.
Видимо, кто-то наверху сжалился, решил, что хватит с меня на сегодня, потому что мотоцикл завелся с пол-оборота. Спустя несколько минут я ехал по дороге, удаляясь все дальше от родной деревни, от места, куда стремился вернуться, по которому так скучал.
Сворачивая за поворот, оглянулся и увидел, что жители деревни идут по улице – их была целая толпа… Толпа, в которой я не смог разглядеть мать и отца. И больше никогда их не видел.
Я добрался до райцентра, поднял всех на уши. Внятно объяснить ничего не сумел, да и что я мог сказать? Конечно, поначалу все решили, что я перепил на радостях или умом тронулся. Но все же поутру в мою деревню поехали. Может, кто-то вспомнил, что никого из деревенских давно не видел…
В общем, съездили. И потом ездили туда не раз, пытались разобраться, куда подевались все жители. Потому что никого там не нашли – ни взрослых, ни детей, ни стариков, ни даже живности хоть какой-то.
Дома стояли пустые. Ни малейшего следа людей, живших тут когда-то.
Удалось ли кому-то докопаться до правды, понять, что произошло в деревне, я не знаю. Уехал из тех краев, чтобы больше никогда не возвращаться.
Но мне всю жизнь не дает покоя вопрос: куда же они ушли? Может, и по сей день мама с папой и остальные люди, которых я знал и любил, все еще бродят где-то там, в таежных лесах?»
Существо
В командировку в деревню Зыково Валя не просился и ехать не хотел. Да и кому бы захотелось на целую неделю отправиться в такую глушь: автобусом от города часа четыре, а потом от райцентра на машине, которую за ним должны были прислать, еще минут сорок езды. Но молодой специалист на то и молодой, что отказаться – никак.
В той деревне была церковь – старинная, необычной архитектуры. Валина задача заключалась в том, чтобы сфотографировать там все со всех сторон, внутри и снаружи, собрать сведения, подготовить отчет для принятия решения о возможных реставрационных работах.
Он приехал в понедельник вечером, разместился, где велели, и со вторника приступил к работе. Завершить дела предполагалось к выходным.
Ехать-то не хотелось, но, очутившись в Зыково, Валя переменил мнение. Работа – одно удовольствие: начальства над душой нет, распорядок рабочий сам себе определяешь, кругом тихо и спокойно. Люди улыбчивые, приветливые, места красивые – лес, речка неподалеку. Не работа, а отпуск.
Единственное, что показалось Вале странным, так это предупреждение Галины Петровны, пожилой, доброжелательной женщины, у которой его поселили, о том, что поздним вечером из дому лучше не выходить. Она сказала ему об этом в первый же день, едва успев познакомиться с постояльцем. Валя, собственно, и не собирался болтаться по деревне на ночь глядя, но поинтересовался, почему.
– Не принято у нас, – уклончиво ответила хозяйка. – Мы привыкли по домам сидеть. А чего ходить? Солнце садится, темно…
– Так фонари же есть!
– Нету фонарей, – сказала хозяйка. – Не включают освещение. Экономия.
Валя поразился, конечно, но, с другой стороны, чего со своим уставом в чужой монастырь лезть? Может, в деревнях так принято; откуда Вале, который всю жизнь прожил в городе, знать о подобных вещах?
Вечером, когда стемнело, он отодвинул занавеску, выглянул в окно. Фонари и в самом деле не горели, лишь светились желтым светом окна домов. Валя прислушался. В открытую форточку с улицы не доносилось ни звука: видимо, народ действительно сидел по домам.
Валя пожал плечами и отошел от окна. Ладно, и он посидит, тем более и идти некуда, он тут еще почти никого не знает. Впрочем, когда обжился немного, приступил к работе и познакомился с людьми, понял, что все в Зыково поют в одну дуду: вечером ни шагу со двора.
– Как солнце садится, нечего шарахаться, – отрезал Максим Максимович, поселковый староста или как там его должность правильно называется. – Добрые дела делаются при свете дня.
Утверждение спорное, однако Валя спорить не стал. Хотите вечерами взаперти сидеть – ради бога.
Утром и ближе к вечеру он ходил купаться на речку; днем не спеша, в охотку работал. После праведных трудов возвращался домой, где хозяйка кормила его ужином, а после читал, лежа в гамаке в саду. Как вечерело, становилось прохладно, шел в дом и вскоре ложился спать. Такой вот распорядок, разнообразить который Валя решил перед самым отъездом.
Утром в субботу сказал Галине Петровне:
– Я последний день в Зыково, завтра уезжаю. Чем у вас молодежь в субботу вечером занимается?
На лице женщины отразилось замешательство, и Валя пояснил:
– Может, клуб есть в райцентре? Или еще что. Интересно же, новые впечатления, чего дома сидеть!
