– Или даст корни и побеги! Догоняйте! – закричал Генри и убежал, громко смеясь.
– Так, ну ладно, – сказала Сесилия. – Сначала поймаем Генри, потом пойдём в башню-осьминога!
Если бы дети только знали…
Перед грандиозным финалом, перед его великолепным триумфом они должны отдать ему нечто очень важное. Конечно, по доброй воле они этого не сделают, однако он не беспокоился: в конце концов, он всегда умел повернуть дело в выгодную для себя сторону и разумно использовал лакричные леденцы, от которых когда-то отказался дряхлый Герберт Уоллес-Уокер, и ещё те старые просроченные конфетки, которые давным-давно увёз с собой на север. С ними многого можно достичь! Очень многого.
Однако пришло время сосредоточиться. Ему нужна книга – как иначе он сможет добраться до магии малыша Minor? Даже если он привезёт мальчишку, то что тот будет делать без правильных рецептов?
Он вздрогнул от внезапно охватившего его страха, и недавно окрашенные волосы встали на затылке дыбом.
А что, если мальчишка не унаследовал ДАР? Его же это семейное счастье миновало! Это было бы поистине ужасно! Он почувствовал, как глубоко внутри закипает гнев, смешанный с разочарованием. Ну уж нет! Если у мальчишки нет ДАРА – лучше ему было и не родиться на свет!
Нет-нет! Остановись! Подумай! Стали бы иначе старики так заботиться о малыше в доме у моря и прятать его от всего света? Нет, Minor унаследовал ДАР, иначе картинка не складывается! Задолго до появления у Уоллес-Уокеров третьего внука – боже мой, как долго в семье не рождался мальчик! – он разработал превосходный план и уже много лет работает над его выполнением. Сколько он уже потратил на переделку помещений! А во сколько обойдётся еда для мальчишки? Он ест больше, чем кошка, придётся платить не меньше двух фунтов стерлингов в день! И он готов на такие траты. Да и зачем притворяться? Если еда из столовой школы-интерната достаточно хороша для учеников, то и пятилетнему ребёнку она тоже подойдёт. А если мальчишка будет хорошо себя вести, то иногда ему перепадёт и лишний йогурт. Никто не собирается морить его голодом.
Да, он очень умный и очень наблюдательный, хоть большинство окружающих и не видят этих его способностей. Даже чванливые хозяева дома у моря не предполагают, сколько всего он заметил! Его престарелый родственник и не подозревает, что за ним следят, когда он возится со старой книгой, в которой постоянно что-то пишет и вклеивает целые страницы. Тайник тоже ему известен. «Гляди в оба!» – вот девиз, которому он следовал день за днём в течение многих лет, пока другие видели в нём лишь глупого подростка с ломающимся голосом. И слишком поздно ему сообщили, что из него ничего не выйдет. Никогда.
ДАР? Нужен какой-то ДАР?! Он отчётливо вспомнил, какой гнев охватил его тогда и как сдавило горло. Неужели старый кондитер, любитель лакричных леденцов, не мог раньше ему всё объяснить, если уж не в силах изменить реальность? Что ж, он получит ДАР вместе с мальчиком и книгой, полной рецептов, – и станет непобедим!
Книга рецептов. Каждый раз, думая о ней, он страшно злился на себя! Как глупо он просчитался! Он просто забыл о ней в день своего «великого исхода». Пожалуй, это его самая большая ошибка. Но скоро наивные детишки сами принесут ему эту книгу. А если что-то пойдёт не так, Герберт Уоллес-Уокер лично передаст ему собрание рецептов из рук в руки. Ведь он не захочет, чтобы с его младшим внуком что-то случилось. Точно не захочет.
Глава 4,
в которой одна связка ключей открывает много дверей!
– Не хочу! – захныкал Генри, увидев узкую лестницу к куполу-осьминогу. – Там высоко! Я не пойду! – Он упал на пол и в истерике стал по нему кататься.
– И что теперь делать? – Винни остановилась рядом с Генри, бессильно опустив руки. Сесилия забыла, что Генри боится высоты?
– Хочешь конфетку? – Сесилия вытащила из кармана леденец-монетку и протянула её Генри. – Это только для храбрых мальчиков!
– Давай! – Генри тут же положил леденец за щёку, а Сесилия пошла вверх по лестнице. Спустя несколько секунд Генри уже широко улыбался. – Я с тобой! – крикнул он сестре. – Сейчас я тебя догоню!
– Как хорошо, что есть леденец «Храбрость и отвага», – с облегчением вздохнула Винни.
– Ещё бы! – улыбнулась ей Сесилия. – А теперь все за мной! Генри, держись за поручень!
Генри беспрекословно подчинился.
– Как здорово! – то и дело повторял он.
– Осторожнее! Мы почти у самого купола! – Побренчав ключами, Сесилия подобрала нужный и распахнула люк в потолке. Один за другим они пролезли в проём и забрались в купол.
Генри глубоко вдохнул и с восхищением воскликнул.
– Вот это да!
Винни улыбнулась. Поиск книги рецептов привёл их в купол, к осьминогу.
– Мы очень высоко! Почти на небе! – воскликнул Генри.
– Не совсем, до небес мы пока не добрались, – улыбнулась Винни.
Однако про себя признала: Генри можно понять – вид из осьминога открывался грандиозный! С одной стороны расстилалось бескрайнее море, а с другой – виднелся городок Туллиморс-Энд.
– Мы внутри стеклянного яйца! – Генри весело бегал взад-вперёд по небольшой террасе под куполом.
Места здесь было немного: если убрать клетку с голубями, то уместились бы три узкие кровати одна рядом с другой, и больше ничего.
– Можем помахать отсюда Робину! – крикнула Сесилия, размахивая руками перед сводчатым окном. – Эгей, Робин! Ты нас видишь? – тоненьким голоском пропела она. – Где ты?
Винни закатила глаза, подумав, перестанет ли сестра когда-нибудь упоминать имя Робина каждые полчаса.
– Птички голодные, можно я их покормлю? – спросил Генри, показывая на голубей.
Винни засмеялась. Голуби выглядели вполне сытыми и довольными жизнью. Они громко ворковали, склёвывали что-то с пола и вальяжно расхаживали по большой клетке.
– Ну конечно, можно, Генри! Дай им травки, только не слишком много, чтобы никто не заметил. Когда дедушка проснётся и придёт сюда, ему лучше не знать, что мы здесь побывали, – он расстроится, как в прошлый раз.
Однако всё это было не важно. Ведь они пришли сюда, чтобы найти книгу…
– Где бы мы спрятали книгу рецептов? – спросила Сесилия, будто читая мысли Винни.
– Я думаю о том же самом. А мы ведь даже не знаем, как она выглядит, – напомнила Винни.
Сесилия нахмурилась.
– Скорее всего, это толстая тетрадь в коричневом переплёте, с пожелтевшими страницами, исписанными чернилами старомодным почерком.
