А еще ужасно было думать о том, что он мог сделать с бедным Реталем! Маша понимала, конечно, что в мире этого ненормального наверняка даже… даже преступления благородным прощаются, но принять этого не могла!
— Надо бы тебе язык укоротить, — спокойно сказал Весь, и девушка невольно отшатнулась. — Но уже поздно. Сядь и слушай меня.
— Но…
— Сядь, — он произнес это негромко, но таким тоном, что Маша не посмела ослушаться, бочком, по стеночке обогнула мужчину и села на подоконник. Выпрыгнуть, что ли? Высоко, второй этаж, ноги переломать можно! А медицина тут… средневековая, одним словом. — Вот что, милая…
Маша аж вздрогнула: прежде он никогда ее так не называл. И, кажется, сейчас он даже не пытался быть ласковым…
— У меня был шанс попасть в столицу, как подобает человеку благородному, — холодно и спокойно заговорил белобрысый. — Теперь, благодаря тебе, я поеду туда не с почетным сопровождением, а под конвоем. Ты тоже так поедешь, но меня это отчего-то не утешает.
— Почему… под конвоем? — удивилась Маша.
— А не ты ли проповедовала эту вот свою ересь? — Весь кивнул на сумку с книгой у нее на боку. — Не ты ли вещала, что нужно свергнуть Властелина и установить власть рабочих и крестьян?
— Но… староста сказал, что я могу об этом говорить, — обескураженно ответила девушка.
— Говорить. А не призывать к мятежам и бунтам, — по-прежнему спокойно произнес тот. — Разницу улавливаешь?
— Но я просто хотела, чтобы в сознании простых людей…
— Неважно, чего ты хотела, — перебил мужчина. — Важно, что вышло в итоге. Я вот слыхал, намедни несколько недоумков из соседней деревни купца ограбили. Когда их поймали, сказали, что это учение такое новое. «Каждому по потребностям» называется. Вот они и взяли, что им потребовалось. Узнаешь, а?
— Но это же неправильно! — возмутилась Маша. — Там же дальше…
— Неважно, — повторил Весь. — Пошли слухи. А поскольку ты служишь у меня, то все уверены, что это я тебя обучил. Не сама же ты такое выдумала!
Маша смотрела на него во все глаза. Да как такое может быть?! Что он говорит?..
— А раз так, то я опасный смутьян, — довершил мысль мужчина. — А вчера ты растрепала все эти опасные идеи нашему пернатому приятелю. Он ведь сюда не просто письма принес, он вынюхивать прилетел, крыса крылатая! И донес бы куда следует, что всё правда — я подстрекаю люд к мятежу. Тебя вот подучил…
— Донес бы ? — переспросила Маша, холодея.
У нее язык не поворачивался озвучить ужасное предположение. Весь заманил Реталя в лес, у него было с собой оружие… Что же это?!
— Он ничего не расскажет, — кивнул Весь. — В ближайшее время.
Он посмотрел на девушку и, видимо, понял, о чем та думает.
— Ты что, решила, я его прикончил? — спросил он весело. — Охота была мараться! Да и за убийство посланника Властелина по головке не погладят…
— Тогда что же вы…
— Завел подальше в лес и перья маховые ему обрезал, — сообщил мужчина. — Взлететь не сможет, а пешком из леса выбираться до-олго будет! Когда отвяжется от дерева, конечно, кляп вытащит и спустится. Лучше было бы крылья подрезать, но это уже увечье, а перья отрастут…
Маша потрясла головой, пытаясь понять, как же это хрупкий тонкий Весь справился с Реталем? Наверно, пригрозил серпом!.. Бедный крылатый! На дереве… Понятно, как они с Весем туда попали!
— А вдруг его найдут? — с надеждой спросила она.
— Вряд ли, — спустил ее с небес на землю мужчина. — Никто не видел, куда мы пошли. В это время как раз самая жара, все отдыхают после обеда. Так что не найдут, не надейся. Но ты не бойся, я же не вовсе изверг, привязал так, что освободиться он сможет… денька через три. Ничего, ночи теплые, волки по деревьям не лазают. Переживет.
— Но дальше-то что?! — вскричала Маша, уже ничего не понимая.
— А дальше… надо живо убираться отсюда, — произнес Весь. — Я не желаю ехать в столицу в цепях.
— А… куда же?.. — попыталась девушка сформулировать вопрос.
— Самому интересно. — Мужчина усмехнулся. — Подальше отсюда. Там видно будет. А ты мне поможешь. Поможешь, поможешь, не крути носом! У тебя выхода другого нет, если останешься — тоже за решетку угодишь. Охота тебе?
— Нет, — призналась Маша. Пострадать за преступление, которого не совершала, — это ли не несчастье? Слыхала она о таком и в своем мире: это часто случалось до того, как воцарился общевизм!
— Тогда давай, соображай, — велел белобрысый. — Ты поселок лучше моего знаешь. Прикинь, у кого можно лошадей увести.
— Увести?! — ужаснулась Маша. — Украсть то есть?!
— Ты погромче еще поори при открытом окне, — нахмурился тот.
— Зачем лошади-то? — девушка понизила голос.
— А ты хочешь вещи на себе нести? Припасы там, одежду запасную? Нет проблем, ты и потащишь! — усмехнулся Весь. — Вон кобыла какая вымахала! А теперь иди-ка, принеси мне поесть!
Маша горестно уставилась в пол. Кажется, с самого начала что-то пошло не так, и как теперь это исправлять, она не знала…
* * *
Подавая обед Весю, а потом машинально убирая грязную посуду, Маша все думала, не могла не думать о том, что он рассказал. Неужели нашлись негодяи, которые прикрылись светлым учением Вождя, чтобы грабить и убивать?! Но ведь это не правильно, это совершенно не по-общевистски! Маше было до слез обидно, что ее слова неправильно поняли или, хуже того, намеренно извратили! Или это попросту она не смогла точно объяснить, подвела Вождя?! А что, если все те, кто бывал на политучебе, постигли общевизм в меру своего — неправильного — разумения и принялись разбойничать?!
Нет, Маша никак не могла поверить в это, но у нее не было причин сомневаться в словах Веся. И девушке пришлось признать, хотя бы про себя, что она не оправдала надежд Вождя и не смогла принести в этот мир общевизм.
Кажется, Веся больше всего волновала собственная участь. Нельзя сказать, чтоб Маша горела желанием поплатиться за свои рассказы, однако гораздо важнее не допустить, чтоб здесь порочили незапятнанное имя Вождя!
Маша помнила, что когда-то в ее мире существовали религии (глупость, конечно, но ведь тогда еще не появился общевизм, а людям надо было во что-то верить!), и от них отделялось множество сект и ересей, которые извращали самые основы веры. Выходит, здесь появилась ересь, исказившая учение Вождя, и, на взгляд Маши, это преступление заслуживало самого сурового наказания! Ведь это настоящие враги народа, стоящие на пути общевистической революции! И это было намного страшнее, чем просто гонения на революционеров, это было ужасно — приравнивать общевистов к ворам и убийцам!
Нет, она должна обязательно добраться до Властелина и объяснить, что ее просто неправильно поняли! Пусть даже ей придется поплатиться жизнью или свободой — это не так уж важно, важнее привести этот мир к справедливому устройству и власти трудящихся!
