— Я — Ферий Кладовой, управляющий Властителя равнин Ирона Вергийского, — важно объяснил худой.
— Приветствую вас, господин управляющий, — со всем изяществом поклонился товарищ Маши.
Лицо Веся при этом осталось невозмутимым, хотя понятно было, как ему невмочно почтительно обращаться к тому, кто его столь ниже по положению!
Но выбора не было — с худого явно сталось бы и приказать палками поучить строптивого артиста.
Зато взгляд Ферия сразу стал благосклоннее — вежливый тон и глубокий поклон явно польстили самолюбию управляющего.
— Так-то лучше, а то я уж подумал, что ты из этих «революционеров», которые заявляют, что никому не собираются кланяться! — заметил он.
Маша понадеялась, что лицо ее сохраняет такое же спокойное выражение, как у Веся, или хотя бы никто не заметил, как ее передернуло при этом упоминании.
— Нет, что вы, господин управляющий! — опять поклонился Весь. — Мы простые артисты, какое нам дело до политики?
— Стало быть, вы послушны законным властям? — зачем-то снова уточнил худой.
— Конечно, — заверил Весь почти искренне. — Но что угодно господину?
Худой нахмурился, похоже, раздумывая, померещилось ли ему в словах циркача предложение наконец сообщить, что надо, и побыстрее проваливать, или же нет.
Затем, видимо, решив не обращать пока внимания на странного артиста, вроде бы почтительного, но одновременно почему-то кажущегося дерзким, он пояснил:
— Моему господину приглянулась твоя девка. Он предлагает тебе продать ее или дать на время.
Маша внутренне сжалась, готовая к тому, что сейчас Весь нагрубит этому высокопоставленному нахалу, а то и бросится на него, невзирая на опасность.
Но Весь преспокойно пожал плечами, покосился на Машу, сказал ей:
— Добеги-ка до торговых рядов. Соли забыли купить!
Соль они купили, и предостаточно, но Маше стало ясно: он просто хочет убрать ее из-под удара. Неужели благородство проснулось? Так или иначе, она порадовалась, что может ускользнуть из-под этих липких взглядов и, соскочив с телеги, Маша кинулась к ярмарке.
* * *
— А не сбежит? — поинтересовался Ферий, глядя ей вслед. Задняя часть у Маши была вполне аппетитной, это и Весьямиэль признавал.
— Куда ей бежать? — пожал он плечами. Очень некстати подвернулись эти трое… Или, наоборот, кстати?
— Так продашь? — снова спросил тощий.
— Да можно и продать, — невозмутимо ответил Весьямиэль. План у него сложился быстро. — Смотря сколько предложите!
— Ты не наглей! — нахмурился управляющий. — Сколько господин даст, тому и рад будь!
— Э, нет, так дело не пойдет, — протянул Весьямиэль, начиная отыгрывать роль. Тон его сделался развязным и даже нагловатым, и заговорил он иначе, почти как те люди, которых они во множестве встречали сегодня на ярмарке. — Девка молодая, крепкая да справная. Пока я еще такую же найду да научу всем премудростям… это ж чистый убыток мне выйдет, господин управляющий. А эта уж обученная, сколько я с ней возился! Она на хорошие денежки потянет! А иначе я вовсе не согласен!
Начался ожесточенный торг: Весьямиэль своего упускать не собирался и желал только, чтобы Маша не вернулась раньше времени. Видно, о том же думал и управляющий, поскольку особенно не упорствовал. Весьямиэль же, успевший узнать примерные расценки на живой товар, тоже не слишком задирал ставку. Наконец, ударили по рукам…
— Только вот что, господин, — счел необходимым предупредить Весьямиэль. — Она и укусить может, и ударить, а видали, поди, какие у нее кулачки-то?
— Ничего, — осклабился управляющий. — Господин строптивых как раз любит, так что ему по нраву такое будет!
— Да и на голову она не сказать, чтоб очень сильна была, — продолжал Весьямиэль. — Иногда такую чушь несет — обхохочешься! Так вы ее не слушайте, если что. Это ее предыдущий хозяин обучил, насилу убедил ее помалкивать. Песни она хорошо поёт, а так рот откроет — уши вянут!
— На то свои средства есть, — хмыкнул тот. — Держи вот…
Весьямиэль принял приятно звякнувший кошель, довольно улыбнулся. Тут и Маша вернулась с мешочком соли, подозрительно оглядела какие-то очень уж благостные лица окружающих…
Медлить было нельзя, сейчас как спросит что-нибудь… Весьямиэль одним движением оказался рядом — девица и опомниться не успела, — легко завел ей руку за спину, отчего та охнула, а затем свободной рукой прикрыл девушке рот.
— Говорю ж, норовистая она малость, — сообщил он тощему. — Меня-то слушается, я, в случае чего, и вожжами выдрать могу, а вы с ней ухо востро держите!
Маша дернулась, замычала горестно и возмущенно: Весьямиэль был ниже ее, могучим сложением похвастаться не мог, да и взял всего лишь за запястье, но она и не пробовала пошевелиться, наверняка чувствовала, если двинется, тот сломает ей руку. Так он и держал ее, пока охранники тощего доставали веревки.
— А ты ловкач, — отозвался тот, одобрительно наблюдая, как девушку связали по рукам и ногам, а потом сноровисто заткнули рот кляпом.
Маша брыкнулась и замычала, пытаясь выплюнуть кляп, но у нее ничего не вышло. Ей оставалось только гневно сверкать глазами, но это ни на кого не произвело впечатления. Разве что один из охранников ласково пощупал ее за бок.
— Да, она дикарка, — довольно произнес управляющий. — Удружил, парень! Господину такие в самый раз, просто обожает их воспитывать!
— Теперь она ваша, делайте с ней, что хотите, — преспокойно кивнул Весьямиэль, отходя в сторону и побрякивая монетами в кошельке. Деньги мелкие, конечно, не золотые, но так даже лучше — меньше подозрений вызовут.
На глаза девушки навернулись бессильные злые слезы, наверняка она обозвала бы его последними словами в ее понимании, смешными такими, если бы смогла.
«Ну прости, детка, — цинично подумал Весьямиэль, привязывая Разбоя к телеге: теперь править предстояло ему. — На выступлениях много денег не заработаешь, а вкусно кушать и тебе хочется, не так ли? Так что потерпи…»
Маша замычала и снова брыкнулась, но на это никто не обратил внимания.
Помощи ей ждать было неоткуда.
Глава 16. Золотая клетка
Разумеется, управляющий Властителя равнин пешком не ходил, да и зад в седле предпочитал не мозолить: у него имелся симпатичный и довольно вместительный возок, запряженный парой смирных серых в яблоках лошадок. Охранники — те ехали верхами, а Машу без особых церемоний уложили управляющему под ноги, на дно возка. Отсюда ей видно было только мелькающую обочину дороги да еще, если извернуться, широкий зад кучера, восседающего на облучке с видом коронованной особы.
Лежать было жестко и неудобно, возок трясло на ухабистой дороге, связанные руки быстро затекли, да еще ноги вытянуть было некуда, а Ферий еще и пинался, чтобы пленница не разваливалась особенно, ворчал, что ему ноги девать некуда, и вообще, заставить бы Машу своим ходом до поместья дотюхать, вон здоровая какая, не утомилась бы, да и телеса порастрясла!
