— Конечно! — радостно ответила девушка.
— Ну а раз ясно, то что время тянешь? — хмыкнул Весь. — Я, понимаешь ли, трудился в поте лица…
— В стакане ты топился! — парировала Маша и вдруг почувствовала себя одной из тех женщин, которых видела еще в Перепутинске: их мужья погуливали, выпивали, но когда возвращались домой, жены им всё прощали, хоть и ругались и, бывало, колотили благоверных. Как же, хоть и дурной, да свой! Ужас какой, неужели и она такая же?! Она, общевистка! Нет, нет, не может такого быть, она просто ответила, и резко! Ничего такого!
Весь засмеялся, и дальше рассуждать о пороках здешнего общества Маша уже не могла…
И вот теперь она бродила по улицам, разглядывая яркие витрины и глазея на здания — архитектура казалась необычной привыкшей к простым и строгим линиям Маше, да и прохожие попадались колоритные. От блеска стекла, обилия разноцветных товаров (а здесь было все, что душе угодно, начиная от уложенных красивыми горками сочных фруктов и заканчивая ювелирными украшениями) рябило в глазах. Маша с детским любопытством смотрела по сторонам. Ей было искренне интересно, зачем вообще нужно столько разных вещей? Ведь это же ужасное мещанство — иметь сразу двадцать платьев или специальные крошечные ножнички для подстригания ногтей! Нужно жить просто и честно, так завещал Вождь! Но здесь стремление к знаниям заменялось тягой к красивым безделушкам. А разве счастье в вещах?! Этого Маша не понимала, но рассматривать город все равно было интересно.
Она попыталась выполнить задание, которое сама же себе и придумала, и тут же обнаружила, что это не так-то просто. Для начала, в лавках, где торговали платьями и всякой подобной всячиной, ее и до хозяина не допускали: чаще всего сразу говорили, что работница не нужна, а если какой-нибудь приказчик снисходил до разговора, то задавал несколько вопросов (например, умеет ли Маша кроить такую материю, сякую материю, делать вытачки, вшивать рукав «крыло голубя», плоить кружево), убеждался, что девушка представления о подобном не имеет, и указывал на дверь.
Она пробовала искать портных, что шьют на дому, но те тоже требовали слишком многого, а еще говорили, что местным-то работы не всегда хватает, где уж тут приезжих неумех брать! И уж вовсе никто не жаждал отрываться от дела и чесать языком с незнакомой девицей…
Наверно, надо было поговорить с какими-нибудь бабушками-тётушками, которые знают все городские сплетни, но беда в том, что те сплетнями делились исключительно со своими, а Маша была чужой, и ушлые тётушки сразу это замечали. Начнешь расспрашивать — еще заподозрят в чем-нибудь!
Маша прогулялась еще по торговым улицам, кое-что услышала, но совсем мало. И вряд ли эти сведения представляли какую-то ценность!
«Правда, что ли, в заведение служанкой устроиться? — мрачно думала она, который день бесцельно кружа по городу. Кое-где ее уже узнавать начали, спрашивали даже, не устроилась ли она еще на работу. — Весь прав, что у трезвого на уме, то у пьяного на языке! Вдруг что и услышу…»
Но подавать еду и выпивку она не привыкла, к тому же помнила, как обходились со служанками: могли и ущипнуть, и в углу прижать, и не моги возразить, мигом выгонят! Сможет ли она терпеть, если такое случится? Ради великого дела Вождя смогла бы, конечно, а так…
Будучи в расстроенных чувствах, Маша не смотрела, куда идет, подскочила от оглушительного гудка над самым ухом, шарахнулась в сторону: по широкой улице прогромыхала самобеглая телега, как их тут называли, — подобие автомобиля, здоровенное сооружение, плюющееся дымом. За телегой тащилась целая вереница прицепов, закрытых плотной тканью, за ними зорко приглядывал отряд вооруженных всадников в форме, а правил этим агрегатом невероятно довольный собой молодой парень в лихо сдвинутом на одно ухо картузе.
— Что это? — спросила Маша у случившейся поблизости женщины.
— А припасы во дворец повезли, — ответила та безо всякого намека на удивление, видно, привыкла к такому зрелищу. — Вишь, удобно как, зараз столько тянет, куда там лошади!
Вот оно! Если бы удалось узнать, где грузят прицепы, пробраться в один такой, затаиться… Их проверяют, наверно, но вдруг! Может, хоть это заинтересует Веся?
Настроение у Маши заметно исправилось, и она отправилась домой. Надо будет подежурить на этой улице, выяснить, с какой периодичностью проходят подводы… Дел по горло!
Но обо всех делах Маша позабыла, когда увидела книжную лавку!
Признаться, за все время пребывания в этом мире книг она видела всего три: свою да те две, в которые староста Перепутинска записывал пришлецов, но те книгами назвать было сложно. У нее уже сложилось впечатление, что местные в большинстве своем и читать-то не умеют, ан поди ж ты!
На небольшом прилавке под навесом плотными рядами стояли томики, сидел рядом владелец, приглядывая за покупателями — двое или трое мужчин листали книги, выбирая что-то по вкусу. Маша пригляделась — текст был печатным, не рукописным! А вот новыми книжки не выглядели, и вскоре она поняла, почему: «распродажа библиотеки господина такого-то, цены ниже низких!», значилось на плакатике. Неизвестно, обнищал ли этого господин настолько, что вынужден продавать книги, умер ли, а имущество его пошло с молотка, ибо не сыскалось наследников, или просто он отдал ненужные книги слуге, а тот решил заработать… Машу это не интересовало!
Подойдя поближе, она вчиталась в названия на корешках (мужчины покосились на нее не без интереса). Ей очень хотелось почитать что-нибудь по истории этого мира, какой-нибудь сборник законов или указов, но увы, ничего подобного она не увидела. «Лусития и Тамуаз» — прочла она на одном корешке и решила: вдруг это о каких-то странах? Но увы, Машу ждало горькое разочарование: пролистав несколько страниц, она поняла, что наткнулась на повесть о двух влюбленных! Тут нашлось еще много таких же: менялись только имена да пространные описания дам и кавалеров… Еще попадались стихи, но в поэзии Маша разбиралась слабо, ценила только революционные песни и почитала их вершиной творения, а уж аллегории местных авторов ей были решительно непонятны. Также встречались сборники анекдотов, в основном неприличных, пара учебников иностранного языка (Маше были понятны оба, конечно)…
Мужчины давно расплатились и ушли, а девушка всё перебирала книги в надежде на чудо. Ну не могут же тут издавать только развлекательную литературу! Конечно, в ее мире тоже была такая, но не очень много, и в основном она повествовала о достижениях общевистов и происках врагов: были романы о злобных шпионах капиталистов, которых разоблачали доблестные орлы Вождя, о приключениях первооткрывателей в диких землях, о труде и дружбе, и о любви, конечно, настоящей, общевистской!
— Быть может, барышня ищет что-то определенное? — поинтересовался торговец. Это был морщинистый человечек с продувной физиономией, и он хитро смотрел на Машу.
— Да, но, боюсь, здесь такого нет, — печально сказала она. — Мне нужна энциклопедия. Ну, справочник… Такая книга, где написано обо всём на свете!
— О! Думаю, я смогу вам помочь, — торговец полез под прилавок. — Нынче редко встретишь барышень, интересующихся серьезной литературой, а не всеми этими… Томуазами! Те, кто пишет эти романчики, ничего не понимают в жизни!
