Голос его подводит, и Трипп берет паузу, чтобы прочистить горло, снова проведя рукой по лицу.
– Я не знал. В то утро я вернулся домой, смотрел по телевизору гребаный гольф, а все это время они обе были… они уже были мертвы. Они… гнили в этой воде…
В его глазах стоят слезы.
– Лишь в понедельник, когда она не вернулась домой и не отвечала на телефонные звонки, я стал подозревать, что с ней что-то случилось.
Сфокусировав мутный взгляд на моем лице, Трипп больше не ухмыляется, не отпускает колкости.
– Клянусь тебе, я не имею к этому никакого отношения. Да, я был там, и да, я должен был немедленно сообщить об этом копам, но я боялся… – Он издает напряженный звук, который слишком печален, чтобы быть смехом. – Этого. Черт, я боялся именно этого.
Его руки сжимают мои плечи так сильно, что я догадываюсь – потом останутся синяки.
– Послушай меня, беги. Я не садился на эту лодку, но на ней остались мои отпечатки пальцев. Я не покупал гребаную веревку и молоток, но кто-то воспользовался моей кредитной картой.
Все услышанное мной не укладывается в голове, я моргаю, пытаясь вырваться из хватки Триппа, понять, на что он намекает.
– Ты хочешь сказать, что кто-то подставил тебя?
– Я говорю, что у тебя все еще есть шанс спастись от этих ублюдков. – Он отпускает меня и пятится. – Хотел бы я, чтобы этот шанс был у меня.
* * *
Я переворачиваю дом вверх дном. Не знаю, что именно хочу найти, понимаю лишь, что в доме должно быть что-то, какое-то доказательство вины Эдди. Вот что Трипп пытался мне сказать, я знаю это и поэтому теперь открываю шкафы, вытаскиваю ящики.
Адель мечется у моих ног, отчаянно лает. В моих глазах появляются слезы, когда я оглядываю устроенный беспорядок: книги, снятые с полок, хаотично валяются на полу, подушки сброшены с дивана. Я заглядываю под всю мебель, осматриваю каждую безделушку производства «Сазерн-Мэнорс», ищу капли крови. Я обшариваю карманы одежды Эдди и сбрасываю матрас с нашей кровати.
Что-то, что-то, должно быть что-то. Нельзя убить двух человек и не оставить никаких следов, просто невозможно. Должны остаться какие-нибудь чеки, спрятанное орудие убийства, одежда со следами крови, я что-нибудь найду.
Спустя час – нет, два, почти два с половиной – я сижу на полу в шкафу для одежды в передней части дома, обхватив голову руками. Адель потеряла ко мне интерес и сидит в холле ко мне передом, положив морду на лапы.
Я сошла с ума, черт возьми. По дому словно ураган прошел, и я слишком устала, чтобы даже думать о наведении порядка. Трипп прав. Мне следует уехать. Свалить, пока есть шанс, потому что, даже если Эдди никого не убивал, здесь что-то происходит, что-то настолько хреновое, что никакие деньги не стоят того, чтобы остаться. Я поднимаюсь с пола, и в этот момент мой взгляд падает на блейзер, брошенный в углу шкафа. Должно быть, он свалился с вешалки, пока я раскидывала все здесь, как сумасшедшая, но я не помню, чтобы этот блейзер попадался мне на глаза. Я также не помню, когда в последний раз видела Эдди в нем.
Взяв блейзер в руки, я сразу замечаю, что с одной стороны он немного тяжелее, чем с другой, и у меня перехватывает дыхание, когда пальцы нащупывают что-то в кармане, но это всего лишь книга в мягкой обложке. Я представляю, что Эдди прихватил книгу, чтобы почитать где-нибудь, например, в офисе или на обеденном перерыве, а потом засунул обратно в карман и забыл о ней; в последнее время он много при мне читал, но всегда выбирал какие-нибудь скучные триллеры про войну. Сейчас же в моей руке любовный роман, более старый, с мрачной обложкой, и он не похож на книги, которые нравятся Эдди.
Возможно, это была книга Беа. Ее любимый роман, который Эдди сохранил себе на память. Я заглядываю под обложку.
Требуется минута, чтобы осознать, что я вижу. Поток слов, написанных от руки поверх типографских строчек, сбивает с толку и мешает читать. Взгляд падает на имя Бланш, и я чувствую, как мое сердце пропускает удар.
Убил мою лучшую подругу.
Запер меня.
Трясущимися руками я листаю страницы так быстро, что слышу, как рвется бумага. А потом вижу свое имя.
Джейн.
Во рту разливается горечь, из горла рвется стон, мышцы сводит судорогой.
Убил Бланш, запер меня, трахнула его, Джейн.
Слова расплываются перед глазами. Без сомнения, меня сейчас стошнит, но я не могу этого допустить, не могу, потому что Беа Рочестер не осталась в том озере, не гниет, как сказал Трипп, она здесь, она живет прямо над моей головой, и… о боже мой.
Я выскакиваю из шкафа, мои ноги скользят по мраморному полу в коридоре. Адель поднимает глаза и резко лает, но я бегу к лестнице, сжимая книгу в руке.
Код такой же, как и на двери дома у озера.
Наверху тоже есть шкаф, поменьше, на который я даже не обращала внимания, потому что почти никогда не поднималась наверх, и о боже, о боже, эти удары, этот шум, «дом издает всевозможные звуки, особенно летом», вот урод, это была она, это была Беа…
Руки дрожат так сильно, что у меня с трудом получается открыть панель в задней части шкафа, но я справляюсь и набираю цифры, отчасти не веря, что Беа окажется там. Что это может быть чертовски реально.
Жужжащий звук, щелчок, я толкаю дверь. Сначала я просто испытываю удивление, увидев, какая большая комната находится за дверью – как в гостиничном номере (ну почти), обставленном, уютном, несмотря на отсутствие естественного освещения. Большая кровать стоит в центре, а рядом с ней – женщина.
Теперь я точно уверена, что меня стошнит.
Беа Рочестер не утонула в ту ночь, когда погибла Бланш.
Беа Рочестер все это время была жива.
Беа Рочестер стоит прямо передо мной.
– Он дома? – спрашивает она.
– 30 —
У меня кружится голова, а желудок все еще бурлит.
Она сказала не «помогите», не «кто вы?», а «он дома?».
Я качаю головой.
– Н-нет. Он на работе, он…
– Неважно, – перебивает Беа и тянется ко мне.
После стольких часов, проведенных за разглядыванием ее фотографий, я не могу поверить своим глазам, увидев ее здесь, сейчас, передо мной. Возможно, именно поэтому я шагаю навстречу и беру ее за руки.
– Мы должны убраться отсюда до того, как он вернется, – говорит Беа.
Я киваю, произнеся:
– Трипп.
Она хмуро смотрит на меня, сбитая с толку.
– Что?
Я качаю головой, от шока мысли превратились в какое-то густое, липкое месиво.
– Я разговаривала с ним сегодня. Всего несколько часов назад, и он сказал, что был на озере в ту ночь, и что Эдди был на озере в ту ночь. Это был он, не так ли? Эдди убил Бланш. О боже мой.
