В отличие от драконов, которых легко отличить от людей благодаря весьма приметному облику, перевертышей распознать куда сложнее.
Для урожденных оборотней не составляет труда скрывать от посторонних свою истинную сущность. Они все равно остаются людьми, выглядят ровно так же, как и остальные, но при желании могут частично или полностью трансформироваться. Правда, это ограничивается измененными глазами и руками, а остальные звериные приметы появляются только при смене ипостаси. Для неурожденных оборотней, которые могут обернуться лишь при определенных условиях, частичное превращение невозможно. Проще говоря, это будет либо волк, либо человек, но не что-то промежуточное.
— Вы ошибаетесь. Полагаю, он урожденный ульвсерк. Прочитайте и убедитесь сами! — предложила София, протягивая барышне письменное доказательство своих слов.
Странно, но молодая женщина не питала ненависти или злости к вероломной подруге. Скорее она чувствовала искреннюю жалость к девушке, запутавшейся в сетях интриг своего любовника (а в характере отношений Юлии и господина Щеглова теперь не оставалось ни малейших сомнений).
Сострадание в глазах госпожи Черновой заставило барышню Гарышеву вспыхнуть и раздраженно вырвать из рук гадалки внушительный том.
— Не буду я читать! — почти выкрикнула Юлия, отбрасывая фолиант в сторону. Разоблачение истинной сути ее возлюбленного явно произвело на девушку сильнейшее впечатление, она сильно дрожала, стискивая пальцы и пытаясь унять трясущиеся губы.
София проводила взглядом книгу и принялась цитировать по памяти:
— Есть три типа оборотней. Первый тип — урожденные. Это люди с особыми способностями, которые передаются от поколения к поколению. Они составляют всем известные кланы — ульвсерков (то есть волков-оборотней, буквально "волчьих шкур"), берсерков (медведей) и так далее. Второй тип — это шаманы, которые могут вселиться в тело животного с помощью особой магии. На это способны очень немногие, в Мидгарде таких сейчас только двое. И, наконец, третий тип — те, кого превратили насильно. Наложенное проклятие оборотничества страшнее, чем просто смерть, поскольку душа заклятого никогда не попадет в благословенную Вальгаллу. По счастью, знающему человеку не так уж трудно снять такое проклятие, ведь его накладывают с помощью ритуальных цепей. Путы — будь то пояс, цепочка, браслет или одежда, в разомкнутом виде теряют всякую колдовскую силу. Так что достаточно расстегнуть или разорвать волшебную вещь, и вместе с ней спадут чары. Урожденные оборотни не боятся света и осины, не зависят от фаз луны и внешне мало чем отличаются от людей….
— Замолчите! — закричала Юлия, закрывая уши руками.
Гадалка беспощадно продолжила:
— Поймите, он действительно ульвсерк, и скоро это станет очевидным. Если сейчас вы станете отпираться, то вас признают его пособницей. Подумайте, что с вами будет? Что скажут знакомые? А ваши родители? Вы ведь видели у него кулон с волчьей мордой? Всем урожденным его надевают в младенчестве, и снять его невозможно — на таких условиях им дозволили жить в Мидгарде.
Девушка всхлипывала, давясь слезами, мотала головой и твердила:
— Не верю! Не верю! Не верю…
Госпожа Чернова подала ей чистый платок, дождалась, пока девушка вытрет щеки и спросила:
— Итак, вы причастны к истории в библиотеке?
— Да, — выдавила Юлия.
— Зачем вы в это ввязались?
Девушка затеребила платок и неохотно объяснила:
— Драконы обещали хорошо заплатить, а мой дорогой господин Щеглов обещал, что это будет мое приданое!
— Он убийца, — произнесла София резко. — Как вы могли позволить ему вломиться в библиотеку и убить несчастного господина Ларгуссона? Как вы могли, Юлия?!
Она замолчала, а барышня Гарышева возразила запальчиво:
— Нет, он не убийца! Поверьте мне!
— Как вы можете это знать? Или вы тоже были той ночью в библиотеке?
— Нет, — Юлия даже замотала головой, — но господин Щеглов брал с собой какую-то тряпицу со снотворным составом. И еще руны, чтобы скрыться от чужих глаз. Он не собирался никого убивать!
— Заговор? Это бы мало помогло, — вздохнула София. — Уверяю вас, никакое заклятье не в силах сделать человека невидимкой, разве что слегка пособить спрятаться.
— Ларгуссон любил выпить, а господин Щеглов был осторожен, — девушка умоляюще сложила руки. — Ему ведь не было никакого смысла нападать на Ларгуссона! К тому же сторож остался в своей комнате, значит, ничего не слышал!
— Это ничего не доказывает, — покачала головой госпожа Чернова, и не удержалась: — Не понимаю, как вы не побоялись после всего оставаться с ним наедине.
Юлия прикусила губу и призналась шепотом:
— Я… я заставила его поклясться, что он не убийца. Кровью и именем Тюра, бога справедливости!
— Вот как… Значит, вы все же его подозревали… — раздумчиво проговорила гадалка.
Ничего не ответив, барышня Гарышева молча мяла пальцами платочек и смотрела в стол.
— Послушайте, — София постаралась говорить как можно убедительнее, — вы ведь знакомы с господином Рельским и должны знать, что он не оговорит безвинного. Но оборотень уже стал нападать на мирных жителей, и его необходимо остановить.
— Нападать?! — Юлия подняла голову и в ее глазах плеснул ужас.
— Да, — сказала госпожа Чернова сочувствующе, — уже двое рома пропали.
— Рома! — произнесла девушка со смесью облегчения и презрения.
— Да, рома! — резко подтвердила гадалка. — И если вы полагаете, что чем-то лучше их, то мне не о чем с вами говорить!
Они молчали, думая каждая о своем, похожие на двух нахохлившихся воробушков.
— Госпожа Чернова, — вдруг окликнула госпожа Дарлассон, о присутствии которой спорщицы успели позабыть.
София обернулась, вздохнула и вопросительно посмотрела на бывшую хозяйку библиотеки, в своем траурном одеянии походящую на мудрого ворона.
— Насколько я знаю, ульвсерки особенно почитают своего прародителя, великанского волка Фенрира, — менторским тоном произнесла гномка, и гадалка спрятала улыбку, столь знакомыми были эти поучительные интонации. — Господин Щеглов может поклясться именем сына Локи, что не совершал убийства. Вы можете гарантировать, что в таком случае его никто не станет преследовать?
— Смогу, — твердо пообещала София. — Но придется рассказать все, а возможно, потребуется подтвердить показания под присягой. Сможете, Юлия?
Та неуверенно кивнула. Одно дело — признаться во всем двоим знакомым, а совсем иное — покаяться перед лицом суда.
— Прошу вас, позвольте нам вместе уехать! — попросила вдруг барышня Гарышева, порывисто схватив Софию за руку. — Я уверена, он меня любит.
Сильно сомневаясь в этом, гадалка сообщила уклончиво:
