— М… ну как знаешь. Сам сказал, дети и жены на дороге не валяются. Быть может, это — твой шанс… К тому же ты искал себе псевдожену, чтобы перед дядей похвастаться. А тут полный комплект: и женщина, и двойня. Шах и мат и дяде, и Дане с его невестой. Ты ведь хочешь им носы утереть и похвастаться? Вот и вариантик подвернулся.
— Спасибо за подсказку. Уверен, нормальная мать не потеряла бы своих детей. А ненормальных мне в псевдоневесты не надо. Опозорюсь перед дядей, не видать нам контракта… а контракта не будет — потеряем Бориса с его денежками и связями. В общем, либо мне с завтрашнего дня начинает везти, либо я в полном… памперсе.
Где мои дети?!
Настя
— Девушка, да не волнуйтесь вы так… Вот, выпейте воды.
— Воды?! Да я сейчас вам ее за шиворот вылью!
— Мне-то за что?!
— За то, что дом не успели потушить! И за то, что моих детей потеряли!
— Упокойтесь. Конкретно я ваш дом не тушил. И детей ваших в глаза не видел.
— А кто видел?
— Сейчас Василий придет. Он был в ночной бригаде на выезде. У него и спросим.
Стараюсь держать себя в руках, но если честно, лучше Василию близко не подходить… Иначе его даже пожарная каска не спасет.
— Вызывали, товарищ капитан? — в помещение заходит мужчина в гражданском.
— Вызывал. Ты вчера был на выезде по этому адресу?
— Был… — переводит взгляд с начальника на меня. — Здрасьте…
— Забор покрасьте! Где мои дети?! — окончательно теряю самообладание после этого приветствия.
— А вы кто?
— Это гражданка Иванова, она проживает, то есть проживала в доме, который вчера сгорел.
— Вот как… Сочувствую...
— Повторяю вопрос: дети мои где?
— Анастасия, давайте я сам у него спрошу… — хмурится капитан Попов, как будто мы на разных языках общаемся.
— Попробуйте, — смотрю на часы. Моим медвежаткам уже давно пора есть… Господи, куда же они делись…
Брат свата жены или все непросто
— Итак, Василий… Давай по порядку. Ты на выезде был?
— Был.
— Детей видел?
— Мальчиков?
— Да! вот они, — не выдерживаю и сую ему в нос фото близнецов. — Этих!
— Вроде они… с бабкой. Гуляли.
— Пока их дом горел? Гуляли? — поднимает брови капитан.
— Не знаю я, что вы от меня хотите? Я приехал пожар тушить. Мне некогда было… Петренко позвоните. Он на улице оставался, пока мы работали… И потом…
— Что за Петренко?!
— Лейтенант, — поясняет. Будто бы мне это о многом говорит.
— Да хоть сам генерал! Звоните скорее! Может, у него Миша с Пашей?!
Меня начинает трясти. Как бы сильно я ни устала после бессонной ночи и переутомления, страх за детей не дает спокойно усидеть на месте. Если бы не таблетка, подсунутая мне врачом после обморока, я бы уже, наверное, была на том свете от стресса.
Мужчины переглядываются. Василий достает из кармана свой смартфон и набирает чей-то номер.
— На громкую связь включайте! — требую, сгрызая ногти от нетерпения.
— Алло?! Вась? Ты чего? Мы же договаривались по выходным не трогать друг друга. Имею же я право отдохнуть?!
— Петренко, ты близнецов вчера куда дел? Маленькие такие, были вместе с бабкой. Помнишь?
— С этой сумасшедшей?!
— Ты на громкой связи, фильтруй, чего говоришь, — шикает капитан.
— Понял, товарищ капитан, исправлюсь, — тут же соображает.
— Почему это сумасшедшая?! — хлопаю ресницами. Тетя Клава хоть и не слишком добрая женщина, но вроде бы справочку от психиатра не имеет.
— Ну… когда дом горел, бабка как побежит туда! Мы подумали, что у нее крыша поехала на фоне пожара.
— Она с детьми в горящий дом побежала?! — распахиваю глаза, не веря в то, что слышу.
— Нет, мальчишек какой-то тетке сунула, а сама как рванет…
— И что? — бледнею.
— Как что? Еле вытащили. Она причитала что-то про ценности, а потом в обморок упала. Ну ее в скорую погрузили и отвезли в больницу.
— Класс… — выдавливаю. — А что за тетка? Где мне ее искать?
— Просто прохожая. Она так и сказала про себя.
— И что, вы у нее даже имя не спросили?! Это же дети…
— Так зачем? Она их не стала забирать, — вдруг заявляет Петренко.
— С этого момента поподробнее…
— В общем, дело было так… Дети плакали, пришлось им пожарную машину показывать, чтобы успокоить. Ну и пока ребята тушили то, что от дома осталось, а скорая увозила вашу бабку, я и не заметил, что тетка под шумок свалила. Оставила на мне детей. Я у соседей поспрашивал, никто не знает чьи. В сумке нашел свидетельство.
— И?! — хором спрашиваем.
— А, вспомнил, — бьет себя по лбу Василий и вклинивается в разговор. — Ты еще на плакат указывал и шутил…
— Какой еще плакат? И что смешного в человеческом несчастье?! — рычу. — Можно конкретнее?
— Ну большой, рекламный… Там какой-то мужик в очках изображен… с информацией про благотворительный фонд… или что-то такое... — тут же оправдывается.
— Не было никаких шуток, не ври! — орет в трубку Петренко.
— Ну не ты, значит, братец твой …
— При чем тут мужик в очках?! — багровеет капитан. — И какой еще брат?! А ну, быстро объяснили, пока я вас погонов не лишил!
— Исправимся, товарищ капитан, — Василий встает по стойке смирно. — Мы свидетельство нашли в детской сумке, а там: мама — Маша Иванова, отец — Вася Пупкин. Ирония в том, товарищ капитан, что таких по всей Москве миллионы.
— И вовсе не Маша! Я Настя! — свожу брови. — А отец у них Максим, а не Вася!
— Точно! Лобанов! — поддакивает лейтенант. — Как на плакате. Максим Лобанов, из фонда. Я его лицо часто по телевизору видал. Вот Гордей и пошутил, что дети его.
— Дети Гордея?! — раздувает ноздри капитан.
— Да нет же, — хором отвечают. — Дети Лобанова.
— А Гордей — это кто?
— Брат его. Не Лобанова, конечно, а Петренко.
— А он что делал с вами на выезде?
Молчание.
— Еще раз спрашиваю…
— Брат в театральном учится, товарищ капитан. Попросился на выезд, в роль, так сказать, войти. Очень осторожно, издалека, — откашливается Петренко. — Его к дому никто не подпускал, все без нарушений... Просто наблюдал за работой. Как свидетель.
— Я вам не мешаю тут?! Может, вернемся к детям? — цежу сквозь зубы, напоминая о себе.
