— Да, да… я так и понял, — кивает Макс, вернувшись с работы и заметив осколки в мусорном ведре.
— Это же не античная ваза? Ты переживешь потерю? К тому же у тебя есть еще почти такая же…
— Ну конечно. Если не брать в расчет, что в ней был прах бабушки…
— Что?! — от неожиданности дергаюсь и задеваю полку со второй вазой, очень похожей на ту, что отправилась в мусорку часом ранее. Бросаюсь собирать разбитый фарфор, боясь даже предположить… — Макс, прости… я не хотела… тут был дедушка, да? Или кто? Я сейчас все соберу.
— Да никто. Это была шутка. Неужели думаешь, что я стану такие вещи дома хранить? Да моя бабка явилась бы с того света, узнай, что ее кремировали, да еще и поставили на полку. Я ее не помню, был слишком мал, но по рассказам дядюшки, бабуля была такой командиршей, что не забалуешь.
— А что тогда было внутри?
— Песок для тяжести.
Несколько секунд смотрю на него не моргая. А потом начинаю смеяться. Напряжение последних дней превращается в безудержный хохот. Хватаю пригоршню песка из разбитой вазы и швыряю в Макса, но тот не остается в долгу. В меня летит ответная порция «праха». Мы с Лобановым как два ребенка, играющих в песочнице, закидываем друг друга песком и смеемся. А потом, разведя знатный беспорядок, обессиленно падаем на пол. Только уложила детей, а мы так громко смеемся, что рискуем их разбудить. Да и вообще, ведем себя совершенно не по-взрослому!
— Что, выдохлась? Слабачка! — подначивает Лобанов, подползая ближе.
— А вот и нет! — резко хватаю горсть песка и засыпаю ему за шиворот. Макс хлопает ресницами, не веря, что я решилась на такое. А потом сделав жуткое лицо хватает меня за ногу и тянет на себя:
— Сама напросилась…
Взвизгиваю, но вовремя вспоминаю, что совсем рядом расположены детские. Макс блокирует мои ноги, хватает за запястья и заводит их за спину, припечатывая меня к полу и начиная ни то щекотать, ни то ощупывать. Приходится вырываться молча, давясь хохотом от щекотки, перемешивающимся забытым чувством томления где-то в животе. Пока я ловлю в себе эти странные ощущения, Максим идет дальше: в вырез рубашки медленно засыпается целая пригоршня песка, расползаясь по коже и залезая под белье.
— Ты… — вырываю руки, стараясь вытряхнуть из декольте колючие песчинки. Все начинает зудеть и чесаться.
— Ответочка прилетела, Насть. Помочь отряхнуть? — хищно улыбается Макс, нависая надо мной. Очень недвусмысленная поза. Рубашка расстегнута до половины, грудь, живот в песке, а я думаю совершенно не об этом.
— Лучше сам «отряхнись» с меня, — отвечаю как можно строже, хотя голос предательски дрожит. Макс почему-то не торопится слезать с меня. Наоборот, как-то тяжелеет. Его палец едва ощутимо смахивает с шеи пылинки, запуская мурашки по коже.
В голове возникают беспорядочные картинки, становится трудно дышать, а к щекам приливает краска. Надо срочно что-то делать, бежать от него, пока я не совершила новую ошибку.
— Максим, — откашливаюсь. — У меня все чешется, а ты тяжелый, вообще-то, — не придумываю ничего другого. Лобанов одергивает руку и сползает с меня. Оставляя чувство глубокой неудовлетворенности.
— У меня тоже все «чешется», — разочарованно говорит, отвернувшись и смотря куда-то в сторону. Почему-то в свете произошедшего эта фраза воспринимается в ином значении.
— Надо смыть песок. У тебя один душ?
— Да. Ванная не доделана, только привезли на днях новую, еще не подключили. Завтра же вызову сантехников.
— Тогда первый мойся. Я пока тут приберусь.
— Не надо. Я сам все уберу. Иди. Полотенце возьмешь в ящике, — все так же разговаривает с пространством, не поворачиваясь в мою сторону.
— Ладно… — пожимаю плечами. Не хотелось бы его обижать, но и продолжать заигрывания слишком опасно. Я не должна давать слабину перед ним.
Комплимент
Обматываюсь полотенцем и иду в сторону кухни. Водные процедуры и дурачество с Максимом разыграли во мне нешуточный аппетит. Да и кошку надо накормить. Она вьется под ногами, просит. Тянусь за кефиром и сталкиваюсь с Лобановым.
— Ой… — хватаю сползающее полотенце.
— Проголодалась? — Макс с мокрыми волосами и тоже не слишком одет. Но ему-то нечего стесняться. В отличной форме, да еще и у себя дома. Смотрим друг на друга. Как неловко, стоило вместо полотенца натянуть эти ужасные шаровары… я все-таки в гостях.
— Да... Ты тоже?
— Как волк, — облизывается, смотря куда-то чуть ниже моей шеи. Как будто там разложены два аппетитных румяных стейка, которые так и манят укусить.
— Кефир? — протягиваю.
— Нет, хочу что-нибудь посущественнее.
— А, ну да… — глупо таращусь на то, как с влажной челки спускается капелька воды, вернее, целая дорожка, стекая на шею. Интересно, он специально не просушил волосы? Чтобы выглядеть как из рекламы мужского шампуня…
— Как прошло на этот раз? Все удачно? — возвращает меня к реальности.
— Да, на этот раз кабина не хотела меня угробить, — скромно улыбаюсь и отступаю от холодильника.
— Насть… — окликает.
— Что?
— Насчет завтра.
Оборачиваюсь, ругая себя, что совершенно забыла про фотосессию.
— Я обо всем договорился. Поедем вместе. Нужно будет сделать несколько кадров, и повертеться перед камерой. Потом можно остаться на фуршет, будет детский аниматор. В общем, как захочешь.
— Хорошо. Детям нужно что-то особенное надеть?
— Да… там в прихожей несколько коробок. Борис прислал курьера. Нужно будет выбрать. Посмотришь по размеру.
— Супер. Спасибо.
Внезапно понимаю, что в отличие от детей я совершенно не представляю, что надеть. У меня вообще ничего нет кроме спортивного костюма и рубашки. Прикидываю, как быть и в голову приходит только один вариант. Одолжу что-нибудь у коллеги. Бывшей коллеги.
— Ну я пойду?
— Отдыхай. Если что нужно, я буду у себя, — кивает Макс и отвлекается на микроволновку.
Встаю пораньше и отпросившись у спящего Макса еду в клуб. К счастью, Лена еще не ушла после ночной смены.
— О, Ташковская, привет. За расчетом приехала? Сыч у себя, заперся со своей любовницей.
Закатываю глаза.
— Расчет — это неплохо, но мне нужна именно ты. Сможешь помочь?
Лена слушает с интересом, а потом кивает на гримерку.
— Пошли. Но я просто так не работаю, сама знаешь.
— Понимаю, но пока могу предложить взамен только полосатого кота или двух.
— Взрослого не надо, а вот котенка, может, и взяла бы, — накручивает прядь волос на палец.
— По рукам, — показываю ей фотографию приплода от кошки. — Выбирай любого. Все хороши.
