Гигантские многоголовые змеи, кошмарные драконы, шестирукие безголовые чудища, ужасающе ревущие десятихоботовые слоны с жалом выглядывающим из каждого хобота… все они были стеклянными! И появлялись из огромной стеклянной поверхности, катка у ледяного замка!
И… стекло это я узнала, причём сразу же!
Само воплощение Хаоса, которое там, в реальном мире мы столь наивно приняли за обыкновенные склянки!
Ну, профессор!! Ну, Магистр с мартышкокошкой!!!..
Стеклянных чудовищ нещадно дразнили, то бишь «выводили из себя» скачущие на снеговиках – вокруг и между, суицидники такие! – адепты, вооружённые бичами, кнутами, плётками…
Ужасающие монстры то и дело рассыпались снежными осколками и… собирались вновь, ещё более кошмарного вида.
Пространство, наполненное магией, звенело, переливалось всеми оттенками льда, адептам же каким-то чудом удавалось уворачиваться от острейших, размером с дерево, зубов и когтей…
Виляя и подпрыгивая, Дедушка увлёк меня в самую гущу сражения!
С одной стороны, мы мигом затерялись в толпе таких же снежных всадников, никто не обратил на нас внимания, а с другой… Мамочки! Как они вообще здесь выживают и умудряются целыми доучиться?!..
К счастью, в таких крайних обстоятельствах не до размышлений.
Мир сузился до хрустящих снежных боков подо мной, до шёлка, зажатого в пальцах, до наполненного оглушительным рёвом и свистом десятков хлыстов, звенящего, искристо-снежного пространства над головой.
– Эй! Светоч! Куда?! – донеслось мне в спину вместе с досадным пониманием: засекли-таки.
– Кто такая?
– Не из наших!!!
– Лови!
Вот уж не хватало.
Я изо всех сил ударила пятками бока Чули, уводя ту из-под удара кнутом. Если моя снежная лошадка рассыплется, и я окажусь на живой эманации Хаоса… нет, в эту сторону даже думать не хотелось! И тем более не хотелось думать о том, во что она превратится, если соберётся заново.
– Куда?! – ещё удар и мы, вслед за Дедушкой, перепрыгиваем кнутовище, прямо как в детских играх в скакалочку.
Некромант же, который пытался не то сбить меня, не то заарканить Чулю, не удержал равновесия и распластался по стеклу. Зеркальная поверхность тут же пошла под ним рябью. Прежде, чем парень провалился на нижний Слой, я успела подумать, что лицо его мне знакомо…
Правда, вспомнить как и где мы встречались, не было никакой возможности.
– Ах ты, зараза светлая! – завопило чуть не в унисон несколько глоток.
Ну вот, теперь я ещё и зараза.
Совершенно не понимая, о чём речь, но отчётливо догадываясь, что чёт важное им тут испортила – вслед за блондином на нижний Слой провалились ещё четверо. Их взгляды, брошенные мне напоследок, ничего хорошего не сулили.
Теперь уж меня заметили все участники этих диких соревнований. И наравне с отчаянными попытками увернуться от ледяных игл-шипов-когтей приходилось ещё и вилять между монументальных стеклянных лап, уходя от гикающей погони из старшекурсников.
Мы вильнули в какую-то арку, проскочили двойные ворота, анфиладу…
Силы стремительно таяли. В какой-то момент меня просто размазало по Чуле. Но когда уже начала проваливаться сквозь снежную лошадку на нижний Слой, Дедушка с разбегу прыгнул в открывшуюся ледяную воронку и Чу, не задумываясь, прыгнула следом за ним.
– А-а-а-а!!! – мой крик рикошетом отразился от сомкнувшегося над головой льда, от стеклянных стен извилистого тоннеля, который принялся вилять, как американские горки.
Наконец, нас «выплюнуло» и, кружа в сумасшедшем танце, понесло по какой-то скользкой, как зеркало, поверхности. Чудовищ здесь не было, но зато была надвигающаяся прямо на нас бесформенная глыба! О которую мы непременно должны были расшибиться буквально через секунду-другую…
У подножия глыбы я успела разглядеть распростёртое тело и два призрачных силуэта по сторонам.
При нашем приближении они прыснули в разные стороны.
Один – я готова руку дать на отсечение – принадлежал человеку, вроде бы… второй… второй был каким-то смазанным, размытым, будто находился за призрачной, туманной завесой.
Сквозь завесу отчётливо проглядывались светящиеся красным светом глаза… Вот существо подняло колыхающуюся туманную голову и впилось своим жутким взглядом мне в лицо.
От этого взгляда меня прошибло самым большим ужасом, который я, наверное, испытывала в жизни...
Сознание затуманилось. Пространство сгустилось. Жизнь хлынула из моих приоткрывшихся губ как тогда… когда умерла… впервые.
Не в силах ничего поделать, я беспомощно наблюдала за потоком своей жизни, состоящем из мерцающего сияния…
Тварь, скрывающаяся за целым Слоем, а может, и за несколькими Слоями Хаоса, кружила вокруг, не отрывая от меня взгляда леденяще-красных глаз и мерзко подвывала от какого-то странного, невыносимо порочного удовольствия... Вот она распахнула свою ненасытную пасть пошире, чтобы одним вдохом вырвать из меня остатки жизни…
Чуля вдруг споткнулась подо мной, будто с размаху налетела на невидимую стену. Но ещё раньше, чем меня по инерции сшибло со снежной спины, какая-то сила налетела с другого боку, стягивая вниз.
При более пристальном рассмотрении сила оказалась Тимом Петтери.
Некромант сграбастал меня в охапку, как коршун добычу, и мы понеслись по гладкой поверхности к нависающей над нами синей бесформенной глыбе.
– Дура. – Сообщил этот неблагодарный, когда движение, наконец, замедлилось.
И, не позволяя повернуть головы на странное сооружение и кружащие окрест красноглазые тени, поцеловал.
Где-то вдалеке, будто сквозь толщу воды, послышался знакомый хохот. Смех мёртвых…
Бонсайми – я узнала его голос!
Мир же вдруг взорвался оглушительным звоном и мириадой ледяных огней, сознание подёрнулось вялой туманной дымкой. Сквозь звенящую шумовую завесу почудилось, что меня подхватывают на руки, несут куда-то… укладывают на что-то мягкое… И… снова целуют.
На этот раз нежно-нежно. Бережно.
По-особенному.
– Дурёха светлая… Вот кто просил, а?! Насилу вытащил…
Я хотела заметить, что кто ещё кого вытащил, но тут прямо под боком запищал Ломтик и я растерянно захлопала глазами, обнаружив себя в кровати на сон-лекции.
С соседней койки обессиленно и как-то одновременно с досадой и виновато ухмылялся Тиму.
И, глядя на его размалёванную моську, трудно было не ухмыльнуться, а, пожалуй, что и банально не заржать в ответ.
Сообщив сперва заносчивому тёмному, что сам дурак, если что.
Вокруг, позёвывая и потягиваясь, просыпались остальные адепты. На нас поглядывали, но не очень пристально – в аудитории царил полумрак и если не приглядываться, сходу моих художеств на лице пятикурсника было не различить. К тому же народ был сонный, серьёзный, кто-то ошеломлённо тряс головой, прогоняя остатки сна, а кто-то даже строчил в блокноты, подтверждая мою догадку о том, что не все успевают записать лекцию в Грёзах.
