Глава 23. Мать и дочь
— Так где твоя мать? — вновь спросил Теон у жавшейся к колонне из черепов Тристи дор-Хэйви.
— Я не знаю… — спустя короткую паузу всё-таки ответила та. Фурия всё ещё бросала короткие взгляды на Трон Костей, но после слов Теона уже менее активно.
— А если подумать как следует, деточка? — жутко улыбнулась Ламат’Хашу. В такие моменты Теон начинал задумываться, кто безумнее, эта женщина или же Таргарон.
— Я правда не знаю. Она передо мной не отчитывается, — попыталась объясниться Тристи.
— В таком случае она для нас бесполезна, — хмыкнула богиня. — Можешь избавиться от неё, в конечном итоге именно она виновата во многих бедах твоего Домена Власти. Если бы не солдаты, которых она отправила, Арвин была бы жива.
— Не перекладывай свою ответственность на других, — мрачно сказал Теон, поворачиваясь к Ламат’Хашу.
— И в мыслях не было. Мне пришлось её убить, чтобы сохранить свое существование в тайне. Так было нужно. Но в тех событиях не меньше и вины этой женщины.
Внутри Теона вспыхнул гнев, но он сделал глубокий вдох и погасил его. Нельзя поддаваться этим эмоциям, они ведут его во Тьму. И это действительно было сложно, ведь он всю свою жизнь привык следовать гневу. Быть жестоким и беспощадным, мстительным и устрашающим.
Проигнорировав слова богини, Теон направился к трону, и с каждым шагом ощущал, как всё сильнее нарастает пульсация внутри этой древней конструкции, а когда подошел вплотную, то ощутил не только это. Вряд ли кто-нибудь, даже Джасмаэль, видела то же, что он сейчас. Каждая из костей Трона была испещрена какими-то письменами на древнем языке, вот только даже Теон не знал такого наречия.
С мужским источником такого не было. Возможно, Таргарон просто не успел его закончить, ведь для женского источника он построил целый огромный храм, убив для этого тысячи людей, а мужской был скрыт где-то в пещерах и забыт. Вероятно, в будущем Таргарон хотел воспроизвести нечто похожее и с мужским источником, но ученики убили учителя раньше.
“Ты не должен на него садиться” — вспомнились слова Самины, которые она как-то сказала. — “Ты можешь подумать, что я с ума сошла, но когда я была… почти мертва, то видела Руннэт. Это было как сон, но не как сон. Она сказала, что ты ни за что не должен садиться на Трон Костей”.
Должен ли он послушаться этого совета сейчас?
Когда Самина это говорила, Теон все ещё оставался человеком. Внутри него всё ещё был Банрат-тан-Азур, и если бы он сел на этот трон, то Черный Демон получил бы огромный фрагмент силы Таргарона, а следовательно могло случится то же самое, что и с Короной Опустошения. Таргарон мог вернуться здесь, а не там.
Об этом ли предупреждала уже покойная Руннэт? Как ни странно, к этому предупреждению Владетель теперь относился с осторожностью. Теперь он знал, что души вполне себе реальны, и даже смерть ещё не конец. В конечном итоге они уходят к Вечности, но порой могут задержаться на земле.
— Я должен попробовать… — тихо сказал он, садясь на трон.
В тот же миг его руки и ноги были пронзены костяными шипами, а следом и сердце. Теон ощутил, как чужая энергия хлынула в его тело, пытаясь… изменить и одновременно подчинить, но процесс практически сразу прекратился. Но вместо него запустился другой.
Если раньше Теон ощущал только тех, кто поклонялся ему, то теперь это касалось всех фурий, включая даже тех, что были воскрешены Таргароном, превратившись в призраков.
Это было странно и ново. Совсем не так, как когда он касался своих последователей. Те открывали Теону свои сердца, а эта форма больше напоминала… цепи. Тысячи цепей, тянущихся к душам женщин.
— Так вот что ты планировал… — тихо произнес Теон, наблюдая за этим. — Вот как ты в прошлом собирался объединить мир…
Таргарон в обычном виде не имел возможности касаться душ простых людей, и вот для чего нужны были эти цепи. Они заменяли ту самую связь, которая возникала между богом и его паствой, но вместе с тем это форма контроля, а не сотрудничества. Таргарон в буквальном смысле сажал своих последователей “на цепь”.
— Насколько же безумным ты был…
Ни о каком мире и равенстве, о котором так любили говорить Дети Света в своих проповедях, не было и речи. Люди превращались в рабов высшей сущности, а их души благодаря такой вот цепи сворачивались в единый тугой узел.
Теперь стали понятны слова Сиобана о том, что если Таргарон завладеет Троном Костей, то эта война закончится. С помощью этих цепей Длань Света будет способен обернуть главное оружие Домена Власти в свою пользу. Он будет способен поглотить души ВСЕХ ныне живущих фурий, даже не прикасаясь к ним. И Теон ничего не сможет с этим поделать, несмотря на всю силу.
От этих мыслей Владетеля холодный пот. В руках Таргарона Рэман-дал-Тор, некогда бывший мужским источником, а следовательно при определенном желании и времени Таргарон может построить свой аналог. Но немного подумав, Теон пришел к выводу, что вряд ли это случится. Мужчин-Ткачей почти не осталось, а возводить аналог Храма Костей ради Кригера и Зарима — ненужная трата времени и сил.
Первым делом Теон нашел Галатею. Или Джасмаэль. Неважно какое имя она носила, но суть оставалась одной и той же. Теперь, когда цепи были в его руках, отыскать эту женщину несмотря на все ограничения было несложно, и даже попытка скрыть свою суть в данном случае не сработала.
В данный момент женщина нежилась в ванной, наслаждаясь музыкой и неторопливо потягивая вино из высокого бокала. Она просто наслаждалась моментом, в то время как весь мир стоял на пороге гибели.
— Привет, Джасмаэль, — прошептал он ей на ухо, и ученица Таргарона тут же открыла глаза и дернулась, роняя бокал. Она закрутила головой но никого не увидела.
Теон не смог сдержать улыбку, наблюдая за её испугом и чувствуя её смятение. От некоторых привычек так сложно избавиться…
Она собиралась выбраться из ванны, но Теон её опередил. Зачерпнув силу из Трона Костей, он отворил портал прямо в дне, и в следующий миг обнаженная Галатея рухнула на пол в паре метров от трона. Она заметалась по полу, но увидев вначале Теона, затем Зарима и собственную дочь, быстро разобралась в ситуации.
— Не очень-то вежливо с твоей стороны прерывать мои купания, Теон, — она выпрямилась, нисколько не стесняясь собственной наготы. — Тебе уже доводилось видеть меня без одежды, и если так уж хотелось увидеть вновь, мог бы просто попросить. Я всегда к твоим услугам.
Фурия фальшиво улыбнулась, но за этими словами и улыбкой скрывался страх. Она действительно испугалась ситуации, в которой оказалась, но внешне сохраняла спокойствие.
— Мне бы хотелось поговорить не с Галатеей, а с Джасмаэль, — попросил Теон. Его старая знакомая сейчас находилась именно в облике первой. Кто бы мог подумать, что знаменитая “Дарующая жизнь” на самом деле окажется одной из Старых Богов, да с ещё не слишком благозвучным прозвищем “Шлюха”.
