— Да просто я мозоль натерла! — жалобно прохныкала девушка в свою защиту.
Укоризненно покачав головой, Синицына лишь возвела очи к небу:
— Белова, вот кто тебя надоумил-то именно сегодня новые туфли напялить?
— А когда еще? — пискнула она возмущенно. — Я их специально для ВУЗа и покупала!
— Но разносить их заранее ты же могла! Правда?
— Наверное…
— Господи! — обреченно застонала Ирина. — Этот день календаря у нас с тобой проклятый, что ли? Почему первого сентября мы вечно опаздываем на линейку? Ладно бы на школьную — не так страшно! Но проспать в институт?
«Хороший вопрос. Действительно хороший…»
Только вот ответить на него Лена никак не могла.
Не знала она, чем объяснить сей странный феномен.
Потому, виновато потупив взор, тихонько пробубнила:
— Не опоздаем. У нас в запасе еще целых десять минут.
— Угу! И примерно двести метров пути… впереди!
Радости Лены не было предела, когда Ира внезапно замедлила шаг.
Затем подруга и вовсе остановилась, поглядывая на нее с сочувствием.
— Сильно болит?
— Да!
— Ладно…
Торопливо порывшись в сумочке, она протянула ей целую упаковку бактерицидного пластыря, при виде которого Лена едва не разревелась от облегчения. Проворно скинув правую туфлю, девушка принялась тщательно обматывать свой пострадавший мизинец в несколько слоев.
Закончив процедуру, вновь обулась, прислушиваясь к новым ощущениям.
— Другое дело! — довольно улыбнулась, практически не чувствуя боли. — Теперь можно даже бегать!
— Тогда чего мы ждем? — заговорщицки подмигнула ей Синицына.
На сей раз они действительно не опоздали.
Добрались до внутреннего университетского дворика (где студенты уже выстроились для торжественного мероприятия) буквально за несколько минут до начала линейки.
Отыскать нужную группу не составило большого труда — старосты держали в руках указатели и таблички с соответствующими номерами. Несмотря на кажущуюся важность момента, почти никто из первокурсников не вслушивался в речи деканов, профессоров и даже проректора.
Все увлеченно перешептывались между собой. Знакомились. Делились впечатлениями. Пересказывали друг другу слухи и сплетни, касающиеся данного учебного заведения.
Кто-то хвастался своими связями. Кто-то — знаниями и результатами ЕГЭ.
Парни откровенно флиртовали с девушками.
Те в свою очередь глупо хихикали и кокетничали в ответ.
Словом, все веселились, ибо думать об учебе в первый же день никому не хотелось.
После линейки преподаватели попросили студентов разойтись по аудиториям.
Их сто третьей группе велено было собраться в двести пятнадцатом кабинете и, соблюдая тишину, дождаться там своего куратора. Дальнейшие инструкции им предстояло получить непосредственно от него. Воодушевившись, Белова машинально поправила прическу, стряхнула несуществующие пылинки с юбки и уже собиралась прошествовать за новоиспеченными одногруппниками, но остановилась в последний момент, вопросительно взирая на Ирину. Подруга не сдвинулась с места. Она вообще ни на что не реагировала, сосредоточенно высматривая кого-то в толпе.
— Ты чего застыла? — не выдержав, Лена легонько пихнула ее в бок.
— А? — отозвалась та потерянно. — Нет! Ничего…
— Точно?
— Точно! Идем!
В итоге в нужный кабинет они попали в числе последних.
Неудивительно, что к тому времени скромная по площади аудитория оказалась забита людьми под завязку — их группа была самой многочисленной на потоке. Естественно, при такой конкуренции выбирать не приходилось. Девушки расположились там, где имелись свободные места — за самым крайним столом в третьем ряду. Весьма своевременно, ведь в следующий миг все разговоры внезапно прекратились, и в помещении воцарилась девственная тишина.
Синицына тут же напряглась, стискивая ладонь Лены что есть мочи.
— Только не волнуйся, ладно? — тихим шепотом протараторила она, припав к ее уху.
Белова растерянно улыбнулась:
— Ириша, что с тобой? Почему я должна волноваться?
— Просто предупреждаю! На всякий случай!
— Я не совсем тебя понимаю!
Ничего не ответив, Ирина красноречиво кивнула в сторону массивной резной кафедры темного цвета, расположенной в передней части кабинета. Скользнув взглядом в указанном направлении, Лена буквально оцепенела. Кровь отхлынула с лица, а кожа сделалась мертвецки бледной. Ей казалось, будто грудную клетку придавило тяжеленным булыжником. Потому ни вдохнуть она толком не могла, ни выдохнуть. Лишь беззвучно шевелила дрожащими губами, ошарашенным взглядом наблюдая за человеком, который возвышался сейчас за той самой кафедрой. Человеком, которого встретить здесь она никак не ожидала. Человеком, которого так отчаянно пыталась забыть!
«Он? Это правда он? Что за?..»
— Приветствую, господа студенты! — до боли знакомый скрипучий голос (с властными нотками) резанул слух. — Разрешите представиться: Макаров Виктор Эдуардович. Готовьтесь! В этом году я буду вести у вас сразу две дисциплины. И да! Я ваш куратор!
* * *
«Кажется! Мне все это. Только. Кажется!»
Да. Так было бы проще. Куда проще, но увы…
В реальности происходящего сомневаться не приходилось, ведь Белова, не переставая, щипала себя за руку, пытаясь удостовериться: а не спит ли она часом? Не спала. Но сидела теперь ни живая ни мертвая. Сердце остервенело колотилось в груди. В ушах стоял страшный гул — отголоски рева собственного пульса. Перед глазами плыло от недостатка кислорода.
А мужчина тем временем все говорил, говорил, говорил, погружая ее своим бормотанием в транс. Лена не разбирала слов. Но периодически позволяла себе секундную слабость — прикрывала веки и просто наслаждалась его голосом. Низким. Уверенным. Надменным. И чуть хрипловатым.
Было так странно — слышать его вновь. Видеть его вновь.
И ощущать присутствие где-то… рядом. Непростительно близко.
С момента увольнения экс-физрука из школы прошло целое лето.
С момента их случайной встречи в сауне и в клубе — больше месяца.
Ей казалось… Нет, она уверена была, что смогла наконец перебороть себя. Что справилась со своей странной одержимостью этим человеком.
Еще вчера Белова доказывала бы это любому сомневающемуся с пеной у рта!
А сегодня… Сегодня тайком поглядывала на Виктора Эдуардовича и понимала, в какой заднице оказалась. Ведь ее чувства вовсе не умерли. Однако, все же изменились. Теперь в душе царили лютая ревность и обида, граничащая с ненавистью. Лену прямо трясло, когда перед мысленным взором всплывал образ его девушки Татьяны. Той самой брюнетки, которую он предпочел ей.
