Преемник Агуды Тай-цзун
[109] (прав. 1123–1135) теперь чувствовал себя достаточно свободно, чтобы повернуть коней против бывшего союзника чжурчжэней – государства Сун, и в конечном итоге вытеснил китайцев из их столицы, Кайфына. Сунские войска отступили, а столицу перенесли в южный город Ханчжоу. Он получил название Синсоцзай, «Временная столица» (отсюда «Кинсай» Марко Поло), где и был коронован новый император Гао-цзун (1127–1162). Несмотря на мирный договор, подписанный в 1141–1142 годах между чжурчжэньской империей Цзинь и государством Сун, Китай оказался разделен, и сунцы были не в состоянии переломить ситуацию, пока вторжения Чингисхана не предоставили им возможность вернуть прежние земли. Отсюда и их тайная поддержка великого хана.
В империи Цзинь проживало значительное количество недовольных киданей, которые не смогли бежать на запад со своими братьями, основателями Каракитайского ханства в Центральной Азии. Среди чжурчжэней тоже царил раскол. Часть из них выступала за углубление культурных и политических связей с Китаем, приветствовала постепенную китаизацию своего общества, другие же противились этому процессу, их возмущало размывание традиционных нравов и образа жизни. Сунско-чжурчжэньский мирный договор установил не мир, но лишь официальные границы между двумя враждебными государствами, и напряженность в их отношениях сохранялась всегда. Цзиньцы чувствовали себя не очень уверенно в новых условиях, где им приходилось одновременно опасаться мятежа внутри страны, политической нестабильности в среде собственной правящей элиты, а также военных угроз как с юга, так и с северо-запада. Там они построили ряд укреплений, стен и рвов, особенно в том регионе, ныне включающем Внутреннюю Монголию. Многие солдаты пограничных гарнизонов были киданями, которые, увидев на своих границах сосредоточение войск Чингисидов, отнюдь не воспылали желанием сражаться и оказывать сопротивление армии, воспринимавшейся ими как освободительница, а не завоевательница.
Падение Цзинь
Полной победы над чжурчжэнями Чингисидам удалось достичь лишь в 1234 году, уже после смерти Чингисхана. В течение этих долгих лет молодые монгольские армии смогли изучить и усовершенствовать новые методы ведения войны, освоить новые виды вооружения и принять в свои ряды свежее пополнение воинов, а также расширить и усмирить зону административного и торгового влияния империи. Грабежами и вымогательством они присвоили огромное количество ценностей, выражаемых в золоте и шелках, захватили сотни пленных цзиньцев, включая инженеров и солдат. В своей типично рассудительной и решительной манере Чингисхан и его подчиненные решали проблему штурма укреплений. При помощи захваченных цзиньских инженеров они постепенно оттачивали мастерство и строили осадные механизмы и, наконец, преуспели во взятии крепостей более чем кто-либо в истории войн. Многие из пленников сами охотно давали советы и вступали в монгольскую армию. Это были поверженные и изгнанные за сто лет до этого кидани, среди которых не утихли еще горькие воспоминания, обиды и глубокая враждебность по отношению к чжурчжэням. Кидани играли важную роль с самого начала и на каждом этапе формирования империи Чингисидов, особенно в том, что касалось интеграции восточной и западной ее частей, поскольку они давно проживали среди иранцев, тюрков и китайцев.
При содействии киданьских специалистов Чингисхан и его полководцы довольно скоро начали самостоятельно вносить улучшения и развивать оригинальные технологии. Например, монголы заимствовали, а затем модифицировали (с опорой на достижения персидских оружейников) два изначально китайских механизма. Легкая катапульта (мангонель) способна запустить килограммовый снаряд на 100 метров (чтобы натянуть тетиву, требовалась команда из сорока пленников). Более тяжелая машина с экипажем из ста человек выстреливала десятикилограммовым снарядом уже на 150 метров. Несмотря на ограниченность радиуса действия, более легкое устройство имело то преимущество, что его можно было демонтировать и перевозить вместе с основной армией. Обе машины могли использоваться для того, чтобы осыпать стены и ворота городов камнями, а ряды врагов – нафтой, горящей смолой.
После войны с Хорезмом (ок. 1220) Чингисиды освоили и осадные машины, захваченные в армии шаха. Они применили исламскую модель к более легким китайским образцам, чтобы создать нечто похожее на европейскую катапульту или требушет с радиусом действия более 350 метров. Люди Чингисхана заимствовали баллисту – орудие, напоминающее гигантский арбалет, которое способно отправить тяжелую стрелу на ту же дальность, что и мангонель, но с гораздо большей точностью. Баллисты были достаточно легкими, чтобы выносить их прямо на поле битвы.
Самой важной из заимствованных монголами военных технологий были взрывчатые вещества, изобретенные в Китае. Они применялись либо в виде ракет, которые залпом выпускались по врагу и, несмотря на небольшой урон, вызывали массовое смятение в его рядах; либо в виде гранат – набитых взрывчаткой глиняных сосудов, которые запускались при помощи катапульты или вручную. Можно сказать, что монголы заимствовали и освоили практически все военные изобретения своего времени и с помощью этих механизмов ускоренными темпами разработали передовые принципы использования артиллерии [2]. Длительное метание камней, горящей смолы, гранат и огненных бомб по линиям противника дополнялось атакой конных лучников. Эти тщательно отработанные маневры зависели от высокой мобильности и строгой дисциплины. Хотя артиллерийский обстрел по точности попадания значительно уступал конным лучникам, он сеял в стане врагов замешательство и страх, облегчая стрелкам работу.
Ассимиляция
Чингисхан знал, что его войска нуждаются в добыче, но наиболее очевидные источники этой добычи не были неисчерпаемы. Ему было необходимо стабилизировать источники доходов, а значит, научить своих последователей зависеть не только от войны и ее сомнительных плодов. Кроме того, армии неумолимо разрастались за счет поверженных войск и дрогнувших воинов, которые сдавались в плен, пополняя ряды победителей. Некоторые, например кидани, с радостью переходили на сторону монголов, поскольку изначально не испытывали никакой верности чжурчжэньским оккупантам из Маньчжурии, равно как и все большее число китайцев, также не питавших особых чувств к императорам Цзинь. Эти воины приносили с собой новые навыки и виды вооружений и, в частности, консультировали Чингисидов по вопросам осадной техники и взятия городов.
Сначала чжурчжэни откупились от захватчиков, дабы те вернулись в степь. Что они, конечно, и сделали, но только на зиму, а на следующий год появились вновь, повторив разграбление. Так называемая Великая Китайская стена не была серьезным препятствием для степных армий, поскольку те просто огибали ее с юга, чтобы приступить затем к осаде центральной столицы империи, Чжунду
[110], неподалеку от современного Пекина. В те годы Великая стена представляла собой скорее цепочку не всегда связанных укреплений, участков стен и рвов, а не прославленное великое сооружение, которое удалось создать из разрозненных фортификационных секций императорам династии Мин. Чингисхан направил в Чжунду торговца-мусульманина Хваджа Джафара, одного из балджунитов, с миссией внедриться ко двору Цзинь. В 1214 году тот смог провести от его имени переговоры с осажденным городом. Чжунду сдался монголам в 1215 году, позже того, как цзиньский император отступил и перенес свою столицу в менее уязвимый Кайфын на реке Хуанхэ.
