Хотя Тармаширин поддерживал теплые отношения с юаньским Китаем, он избегал появляться в восточной части своих владений, где многие его нововведения не просто вызывали неприязнь, но считались «богохульством», преступлением против ясы Чингисхана
[213]. Поощрение торговли и сельского хозяйства привело к размежеванию с ханами Могулистана и Уйгурии, где продолжало процветать христианство несторианского толка, а европейские миссионеры, как правило, находили доброжелательный приют
[214]. С его смертью наступил период смуты, когда за власть боролись различные ханы и эмиры, а также Восточный и Западный Туркестан.
Тоглук-Тимур (прав. 1347–1363), наследовавший в конце концов султану Казану (прав. 1343–1347), последнему «дурному правителю» Чагатаидского улуса, был мусульманином, который «сам над собой совершил обряд обрезания», и «в тот день сразу обрили головы и стали мусульманами сто шестьдесят тысяч человек»
[215]. Говорят, что именно Тоглук-Тимур обратил в ислам Могулистан (под этим именем стали известны восточные провинции после вторжения и захвата Мавераннахра), тем самым объединив ханство на короткий период с 1361 года до своей смерти в 1363-м. Он был проницательным политиком, и не вполне ясно, исходило ли его обращение из внутреннего убеждения или же из политической целесообразности ввиду постоянного проникновения ислама из Западного Туркестана. Он был возведен на трон союзом племен во главе с дуглатами, и принятие его народами западной части ханства означало для улуса короткий период единства незадолго до того, как по региону прокатились разрушения, учиненные Тамерланом.
Хотя в некоторых историях рассказ о Чагатаидском ханстве продолжается вплоть до XVII века, а некоторые отколовшиеся от него ханства
[216] существовали до начала XX века, Тоглук-Тимур – достойная фигура, на которой можно закончить классический период в истории улуса. Его история и история ханов Могулистана описана в «Тарих-и Рашиди». И хотя печально известный хан Тимур (Тамерлан, 1336–1405) пытался обосновать легитимность своего правления через связи с Чагатаидами, на самом деле хан, которого он поставил марионеточным главой государства и который полностью подчинялся тирану, происходил из рода Угэдэя.
Глава 6
Монголы в Иране
На протяжении трех десятилетий Иран пребывал в неопределенном состоянии. На самом деле государство с таким названием исчезло почти за 600 лет до этого, во времена арабского завоевания. После падения Сасанидской империи – мощной державы, охватывавшей весь Иранзамин
[217], – ей наследовала россыпь государств, часто находившихся друг с другом в состоянии войны: Хорасан, Систан, два Ирака, Азербайджан, Арран, Курдистан и множество городов-государств. Первоначально арабские правители приветствовали создание этого лоскутного одеяла, чтобы похоронить идею общеперсидского государства, угрожавшего их гегемонии из-за долины Тигра и Евфрата. Туранские тюрки изгнали арабов, подавив и первые вспышки персидского национализма. Но самоубийственное нападение помешавшегося хорезмшаха на чингисидских послов привело к катастрофе, из-за которой регион погрузился в анархию. Безвластие поглотило страну с начала 1220-х годов до появления на северо-востоке Ирана, по ту сторону Амударьи, огромной и медленно двигавшейся армии.
По приказу нового великого хана Мункэ огромное войско выступило под знаменами его брата – хана Хулагу. Вокруг армии сновали бесчисленные послы и делегации. Они заполонили переправы через Амударью, постоянно перемещаясь между передвижной ставкой нового царя Хулагу, неумолимо приближавшейся к границам Ирана, и множеством местных и региональных властителей и правителей. Те отчаянно стремились заслужить расположение грядущего царя, брата могущественнейшего человека на Земле, своими достижениями или мольбой. Посольство из североиранского города Казвина ранее уже присутствовало на инаугурации Мункэ, и они старались воспользоваться историческими связями с этими двумя братьями, благожелательность которых к их городу была известна. Делегация включала главных персидских придворных, занимавших ключевые позиции при дворе, и местных ученых, дабы утолить любовь этого круга к учености и знаниям.
ДЕЛЕГАЦИЯ ИЗ КАЗВИНА
Прибытие хана Хулагу в 1250-х годах на южный берег Амударьи, или Окса, было вторым случаем, когда крупные монгольские военные силы пересекали эту великую реку, чтобы двинуться на Иранское нагорье. Тремя десятилетиями ранее дед Хулагу Чингисхан бросил свои войска в разрушительный поход, целью которого были месть и покорение этих земель. Но хан Хулагу пришел в ответ на приглашение персидской знати из Казвина. Он и его братья поставили своей задачей расширить торговое, политическое и культурное влияние империи Чингисидов, ее динамично растущей реинкарнации под властью Мункэ-хана, укрепив свою власть над южной частью державы, включавшей Иран, Тибет и Китай.
Делегация из Казвина прибыла к великому хану Мункэ с просьбой распространить прямое управление на центральные районы Ирана, назначив наместником одного из принцев вместо неэффективного и коррумпированного военного режима Байджу-нойона, установленного в начале 1220-х годов. Иранцы видели, как удачно складывались судьбы отдельных персов и мусульман во владениях Чингисидов, и хотели вывести свою страну из одиночества и политического застоя запада. Он хотели предвосхитить любые желания, которые могли иметь в отношении их земель туранские правители, и пригласить новое поколение искушенных, мудрых и образованных молодых князей, чтобы, как они делали ранее неоднократно, ассимилировать пришельцев из-за Амударьи. Купец, входивший в делегацию, красноречиво описал ожидания иранского народа от обращения к великому хану. После того как Мункэ отверг предложение построить мост через Окс, сладкоголосый казвинец продолжил:
О, великолепный и великодушный хан! Мы говорим не о мосте, сделанном из камня (naguyim pol az sang) или кирпича, ни о цепном мосте. Я прошу моста справедливости (khwaham pol az dad) через реку, ведь где есть справедливость, там все процветает. Кто пересекает реку Амударью, того встречает справедливость хана, и на этой стороне есть и справедливость, и путь. На той стороне реки правит зло, и немногочисленные процветают вследствие неправедности. Пересекши реку и прибыв в Иран, человек оказывается в земле, полнящейся несправедливостью, враждой и угнетением [1].
