ЭКЗАМЕНЫ
Наследие Хубилая не меркнет сразу по двум причинам. Помимо того, что под его властью Китай добился большой славы и престижа на международной арене, долгое правление Хубилая приветствовалось современниками как период относительной политической устойчивости, единства, экономического и культурного процветания. Как и на западе, где его брат Хулагу пользовался поддержкой коренных народов в знак признания его заслуг по возрождению древнего Иранского государства, на востоке Хубилай был признан объединителем Китая, его престол получил легитимность, а династия заняла особое место в китайской имперской истории. Много было написано о сунских лоялистах, но размах этого движения и его влияние значительно преувеличены. К концу царствования Хубилая их количество сократилось до минимума. Одной из причин их кажущейся популярности является то, что, удалившись в свои усадьбы в глубине обширных китайских земель, они могли писать и издавать длинные трактаты антиюаньской пропаганды, не опасаясь какого-либо вмешательства. Они поступали так по той простой причине, что им было больше нечем заняться: большинство представителей образованных слоев были слишком заняты восстановлением страны после многих десятилетий войны, столетий раздробленности и конфликтов.
Хубилай вознамерился исцелить некоторые из этих внутренних конфликтов, используя чувство эйфории, порожденное долгожданным единством севера и юга. Он искал поддержки у Лю Бинчжуна, буддийского монаха, который хорошо разбирался в конфуцианстве, но особенно образован был в области математики, астрономии, каллиграфии и живописи. Лю взял на себя задачу по управлению землями Хубилая на севере вдоль традиционных китайских границ. Он восстанавливал древние китайские церемонии и ритуалы, создавал юридические и финансовые учреждения, в том числе выстроил систему налогообложения, которая лежала в основе управления империей.
Однако Хубилай отказался рассматривать вопрос о возрождении экзаменов на занятие государственных должностей – принцип, который веками доминировал во всех аспектах китайской административной системы. Его не удалось уговорить, поскольку в основе своей такие экзамены автоматически исключали не-китайцев, а Хубилай был непреклонен в том, что возможность служить в правительстве должна быть доступна всем
[245]. Хубилай хотел интегрировать свой новый Китай в глобальную многонациональную империю, в которой он сможет вознаградить всех, кто продемонструет верность идеалам Чингисидов. Чингисиды всегда практиковали меритократию, благодаря чему многие никому не известные люди смогли достичь самых высоких постов. Отмена экзаменационной системы рассматривалась не как дискриминация китайцев, а как положительный шаг, дававший возможность построить карьеру большему числу людей.
Хотя отмену системы государственных экзаменов часто изображали как антикитайскую меру, целью которой было исключить китайцев из местных и центральных органов управления, на самом деле сократились требования к соискателям: отныне ими могли стать и те, кто раньше об этом и подумать не мог. Отмена экзаменов положила конец предвзятости. Незнание китайской литературы и философии больше не было препятствием для поступления на гражданскую службу.
Известная таблица, в которой различные национальности делятся по категориям предпочтительности, часто используется для демонстрации того, как отмена государственных экзаменов отлучила китайцев от управления. Действительность же заключалась в том, что отныне работу в правительстве получили многие представители иных народов, помимо коренных китайцев, тогда как раньше этой службы удостаивались исключительно китайцы. Таблица, которую часто цитируют, говоря о юаньской политике в области подбора кадров, не указывает на какую-либо дискриминацию по национальному признаку или фаворитизм. Она отражает рост империи и степень преданности, которая, как считалось, зависит от срока службы. Отборные посты часто отдавались тем, кого считали наиболее надежными и верными. Первыми под знаменами Чингисхана оказались соплеменники тюркомонголы, им и достались щедрые награды в виде высоких и престижных постов.
По мере того как его армии двигались на юг, восток и запад, Чингисхан вступил в контакт с оседлым миром, а потому нуждался в управленцах и служащих для решения возникающих проблем. Многими из тех, кто ответил на его призыв о помощи, были уйгуры, мусульмане и другие сэмужэни («цветноглазые»), которые впоследствии оказались на вершине служебной иерархии. То же самое происходило, когда Чингисиды захватывали все новые земли, а в растущую администрацию вливалось все большее число людей. Жители Южного Китая назначались на самые низкие ранги, поскольку они последними пополнили растущую армию чиновников. Персидские источники описывают систему, в которой, по-видимому, предпочтение отдавалось мусульманам и персам. Эти источники имеют тенденцию концентрировать внимание на своих единоверцах и соплеменниках-персах, опять же создавая образ общества, в котором меньшинства обладали незаслуженным влиянием.
ХУБИЛАЙ: МОНГОЛЬСКИЙ ХАН ИЛИ КИТАЙСКИЙ ИМПЕРАТОР?
Хубилая часто изображают в роли китайского императора, который пытался примирить свое монгольское происхождение с новым статусом и идентичностью, сохранив при этом преданность тюрко-монгольских последователей. Такая точка зрения ведет к ошибочной интерпретации не только значительных достижений Хубилая, но и его целей и устремлений. Высмеивается и его столица Ханбалык, его великолепный новый дворец, в саду которого стоял традиционный монгольский шатер гэр. Это неуважение опять-таки неуместно и работает против самого наблюдателя, демонстрируя лишь неудачную попытку понять сущность Юань.
Толуиды, главой и олицетворением которых был Хубилай, стремились к созданию всемирной империи, которая охватывала бы все их владения. Войска Чингисидов патрулировали границы азиатских, исламских и европейских государств, бороздили океаны. Их воины носили одежды множества разных народов. Их кухнями заправляли повара со всего мира, чьи творения могли удовлетворить самые изысканные вкусы, что демонстрирует даже беглый просмотр великолепного кулинарного сборника Туг-Тимура.
Толуиды создали многонациональную и, что еще важнее, мультикультурную империю, в которой каждая отдельная культура сочеталась и синтезировалась с другими, превращаясь в более богатую, уникальную культуру, отражавшую достижения всех ее составных частей. Трон Хубилай-хана не был ни китайским, ни монгольским, ни персидским или исламским. Он был императором государства Юань, которое сложилось из многих частей, объединив их в единое целое. Хубилай восседал на многоцветном троне и видел свою роль в поддержании гармонии и мира, в улаживании многочисленных возникающих конфликтов.
ВОССТАНИЯ БУДДИСТОВ И ДАОСОВ
Неугасающее соперничество между буддийскими и даосскими монахами подрывало многие попытки поставить под контроль земли севера, а споры между двумя сторонами часто оборачивались вспышками насилия. Хан Мункэ поручил своему младшему брату положить конец этой неразрешимой проблеме, и Хубилаю удалось продемонстрировать здесь свои политические навыки. Представители обеих религий разделяли некоторые основные убеждения друг друга, и буддисты не гнушались вольного использования даосской терминологии при переводе базовых богословских понятий из буддийских текстов на китайский язык. В сущности, споры касались не учения, но гораздо более практических вопросов, таких как земельные и имущественные права или доступ к покровительству со стороны государства.
