В одно мгновение я сегодняшний вновь обрел связь с собой вчерашним.
Ацуко показала язык и сказала, что он ее раскусил.
– Сразу после того, как вы ушли, сэнсэй.
– Он что, видит всех насквозь? Если это действительно так, то его трудно одурачить… Он тебя ругал?
– Всё в порядке, – сказала она, по-девичьи рассмеявшись, и беззаботно кивнула. – И, сэнсэй, у меня для вас сообщение.
– От Кёгокудо?
«Что на этот раз?» – мысленно спросил я себя.
– Он сказал мне передать вам, что нужно поискать дневник и любовное письмо.
– Это что, какая-то загадка? Почему он ничего не может сказать напрямую?
– На самом деле мне показалось, что он и сам не особенно хорошо помнит все обстоятельства дела. Но он сказал, что уверен, что Фудзимаки-сан написал любовное послание. И что вы можете что-то об этом знать.
Я не представлял, что он имел в виду.
– Да, и еще он сказал, что Фудзимаки-сан всегда как одержимый вел свой дневник; если эта его привычка сохранилась, то, возможно, имеются и недавние записи.
– Что ж, если подобная вещь действительно существует, то это важный ключ… Я уверен, что он не писал ничего в ночь своего исчезновения, но все, что предшествовало этому, могло бы пролить свет на произошедшее.
– Но если б Фудзимаки-сан планировал исчезнуть, вы думаете, он оставил бы подобное свидетельство? Вдобавок мой брат сказал, что если мы найдем какие-нибудь дневники, то должны искать тот, что был написан примерно двенадцать лет назад – именно он важен. Что все это может значить?
– Если даже ты, его сестра, не понимаешь этого, то я и подавно.
Чтобы не продолжать разговаривать стоя, мы прошлись по территории храма и нашли в углу забытую кем-то скамейку, на которой и устроились, чтобы дождаться Энокидзу. Договоренность была встретиться в половине первого, и до этого времени оставалось еще пять минут.
Хотя день был не праздничный, вдоль дороги, ведущей к храму, стояли несколько работавших ярмарочных палаток. Мы также видели людей, пришедших помолиться, но чайный домик был закрыт и на территории было поразительно тихо.
– Я слышала, что этот район жестоко пострадал во время авианалетов, но это место, по всей видимости, избежало пожаров.
– Вот как?..
– Только взгляните на эти дзельквы
[80] по обе стороны храмовой дороги – на вид все они довольно старые. Такое ощущение, что вот это дерево стоит здесь уже по крайней мере несколько столетий.
Действительно, могучие деревья с пышными кронами не могли бы вырасти здесь за пять или шесть лет.
Послышался крик сорокопута – сейчас для них был не сезон.
– Как думаете, Энокидзу-сан придет? – неожиданно спросила Ацуко.
Честно признаться, меня это тоже заботило.
– Я думаю, что, как сказал Кёгокудо, нам не следует слишком на него полагаться. Подождем до без двадцати час, и если он не придет к тому времени, нам придется пойти в клинику без него. Нельзя заставлять нашу клиентку ждать.
Я был примерно наполовину уверен, что он не явится. Естественно, в условленное время детектив не появился. Затем часы показали двенадцать сорок. В ту самую секунду, когда мы уже поднимались со скамейки, чтобы двинуться в путь, у входа на территорию храма внезапно раздался ужасный грохот и скрежет. До того момента было слишком тихо, так что, не понимая, что это за звук, мы рефлекторно обернулись в сторону, откуда он исходил.
Какой-то мужчина, одетый в точности как пилот американских вооруженных сил, спрыгнул с лежавшей посреди дороги черной глыбы и теперь стоял подле нее.
– Ой, это же Энокидзу-сан, сэнсэй!
– Что?..
Мужчина принялся пинать черную глыбу ногами.
Пока пожилые монахи, сидевшие в ярмарочных палатках, и немногочисленные посетители храма издалека с удивлением наблюдали за происходящим, мы поспешили к предмету всеобщего внимания.
Это был Энокидзу, яростно пинавший нечто, что при ближайшем рассмотрении оказалось завалившимся набок мотоциклом с большой коляской. Мой друг попеременно выкрикивал ругательства вроде «срань!» и «дерьмо!».
– Эно-сан, что ты творишь?!
Заметив нас, Энокидзу прекратил пинать мотоцикл.
– А-а! Вы пришли! – воскликнул он и помахал нам рукой. – А я думал, кто это с тобой, а это, оказывается, Ацу-тян… Хорошенькая, как и всегда.
– Прошу прощения, я попросила сэнсэя позволить мне пойти с вами. Я не помешаю?
Энокидзу громко расхохотался.
– Помешаешь? О чем ты говоришь? Я уже трижды за это утро помышлял повеситься от одной только мысли о том, что мне придется пойти в какую-то мрачную клинику на пару с этим обезьяночеловеком. А если б вместо тебя явился Кёгокудо, то это мог бы быть самый мрачный день на моей памяти, – но тебе, Ацу-тян, я готов оказать самый радушный прием. Что касается тебя, Сэки-кун, если хочешь, ты можешь прямо сейчас вернуться домой, – жизнерадостно добавил он.
Я сердито посмотрел на Энокидзу. Удивительно, но на его лице не было ни малейшего следа вчерашней меланхолии. Он казался совершенно другим человеком – и нисколько не был похож на детектива. Как ни посмотри, он походил на летчика-истребителя. Если это, как и вчера, тоже было результатом его двухчасовых раздумий над тем, как должен выглядеть настоящий детектив, то критерии его суждений были явно абсурдными.
– Что ты тут устроил, Эно-сан? Что это такое?
– Вот эта штука, Сэки-кун, называется коляской. Благодаря ей на одном мотоцикле можно ехать вдвоем.
– Я… я вовсе не об этом тебя спрашиваю, – пробормотал я.
Ацуко Тюдзэндзи начала тихонько смеяться.
– Что, в самом деле? Ты ведь наверняка помнишь тот случай, когда парень из военной полиции едва не переехал меня на своем джипе. В общем, он – кажется, его фамилия была Хэйс или что-то в этом роде – в качестве извинения подарил мне этот армейский мотоцикл. Я долго на нем не ездил, так что он совершенно перестал заводиться, но сегодня утром я его починил, и все шло отлично, пока я не добрался сюда. Теперь он снова заглох.
– Почему именно в этот день тебе нужно было приехать сюда на подобной штуке?
– Я подумал, что так будет быстрее… Кстати говоря, нам нужно двигаться. Вперед, в клинику!
Сказав это, Энокидзу зашагал по дороге, представления не имея, куда нам нужно идти.
– Эно-сан, – окликнул я его, – а что с твоим мотоциклом? Его ведь украдут!
Детектив развернулся ко мне и улыбнулся:
– Ты ошибаешься. С этого самого момента любой человек, который сядет на этот мотоцикл и поедет на нем домой, будет не тем, кто его украл, но тем, кто его подобрал. Потому что я только что попросту его выбросил.
