5. Курс молодого бойца
1971 г.
Военный лагерь Форт-Дикс располагался всего в сотне километров от родного Бронкса, но за большими железными воротами с овальной аркой из железа на входе здесь начиналась совсем другая жизнь. Подписав трехлетний контракт на службу, Дэвид должен был в течение шести месяцев проходить здесь начальную военную подготовку.
На сотне акров земли располагались десятки однотипных строений ангарного типа. В одних ангарах проходили занятия, в других были организованы столовые, а третьи были отданы под казармы.
За воротами мир постепенно менялся. Время легкомысленных хиппи, которым нужны были только свобода и любовь, подходило к концу. Им на смену приходила радикально настроенная молодежь, студенты, школьники и темнокожие всех возрастов, которые требовали равных прав и свобод, социальных благ и достойных условий труда. Чем сильнее разгорался экономический кризис, тем больше власть игнорировала их требования и тем ожесточеннее становилась их борьба. Годом ранее «Синоптики» пытались подорвать Форт-Дикс, но у них ничего не вышло. Последствием этой акции стало многократное ужесточение режима военной базы и удвоение количества часов, отведенных для политической подготовки будущих солдат. Дни напролет они должны были «изучать» величие Америки, чтобы нести святое знание о благословенной стране на тех территориях, на которых они собирались нести службу. Дэвид должен был убеждать в величии Америки жителей Южной Кореи. Война там давно закончилась, но во Вьетнам его не брали из-за слабых физических данных.
Из-за постоянных протестов молодежи против войны во Вьетнаме СМИ активно следили за тем, сколько солдат посылают туда, как они подготовлены, а потом еще и умудрялись найти тех, кто вернулся оттуда, чтобы те «поделились впечатлениями». Наставник Дэвида объяснил, что из Кореи будет несложно получить направление во Вьетнам, но из Штатов он туда не попадет. По большому счету для Дэвида что Корея, что Вьетнам звучали примерно одинаково. Ни об одной из этих стран он не имел никакого более или менее вразумительного представления. Он знал, что они находятся на другом крае планеты, а следовательно, лет эдак на триста отстают в развитии от Штатов. Эта командировка должна была стать невероятным путешествием не только во времени, но и в пространстве. Было ради чего терпеть все трудности начальной подготовки.
Дэвида поселили вместе с еще тридцатью такими же, как и он, будущими солдатами. Это были вчерашние подростки, большинство из которых воспринимало армию как возможность поступить в колледж по военной квоте, но кое-кто здесь собирался построить военную карьеру, поэтому лез из кожи вон, чтобы только ему разрешили отправиться во Вьетнам. Дэвид был из самой малочисленной категории новобранцев – мечтателей, которым не терпелось увидеть мир, пусть и через призму армии США. К удивлению Дэвида, даже здесь мало кто из солдат считал, что война во Вьетнаме хоть чем-то оправдана. Большинство новобранцев руководствовалось при поступлении в армию своими личными мотивами, а вовсе не идеей патриотизма, про который им день и ночь рассказывали на уроках патриотического воспитания.
– Дядя Сэм не будет вами доволен! – вскрикивал их преподаватель по начальной подготовке всякий раз, когда солдаты не справлялись с нормативами.
Дэвид был совсем не плох в патриотическом воспитании, а вот с физической подготовкой у него были большие проблемы. Он был слишком грузным, чтобы быстро бегать, слишком неуклюжим для того, чтобы пройти полосы препятствий, и слишком плохо видел, чтобы научиться стрелять, даже из бронебойной М-16, из которой, по выражению наставника части, может попасть в цель даже слепой.
– Давай, порадуй Дядю Сэма, – ободрительно говорил наставник, когда Дэвид подходил к стойке для стрельбы по мишеням.
Независимо от того, получалось у Дэвида или нет, ему нравились все эти занятия. Их учили тому, как правильно блокировать человека с оружием в толпе, как нейтрализовать противника, как проводить минирование и разминирование объекта, купировать массовые беспорядки… Все, чему их учили, казалось таким важным и мужественным, что захватывало дух. Кое-кто, правда, поговаривал, что ничего из этого в реальной жизни им не понадобится, но откуда им знать?
Каждый день они тренировались в стрельбе, проходили полосу препятствий, изучали навыки ведения боя, в том числе и ножевого. Далеко не все Берковицу давалось легко. Неспортивное телосложение и плохая координация движений часто служили поводом для насмешек однополчан, но вот в ножевом бое Дэвиду удалось получить максимальные баллы. Остальным было сложно наносить удары манекену, сделанному из мешка соломы, а Берковиц не видел здесь проблемы. Мешок соломы не шевелился, не нужно было предугадывать дальнейшие действия противника, как того требовали занятия по кулачному бою. В случае с ножевым боем нужно было просто разучить определенную комбинацию действий и нанести в нужные места удары по соломенному чучелу.
С однополчанами ему было сложно. Те последние несколько часов, которые им давали перед отбоем, он любил меньше всего. Как и всегда, Дэвид оказался в оппозиции. Он презирал их за несерьезное отношение к подготовке, желание увильнуть от занятий или списать ответы на тесте, интерес к девушкам, но больше всего он презирал их за то, что, как и прежде, между Дэвидом и остальными была невидимая и непроницаемая стена. Ему казалось, что однополчане подсмеиваются над ним и обсуждают его за спиной, но это было неправдой. Дэвид казался всем серьезным и вдумчивым парнем, у которого была девушка, поэтому он никогда не интересовался никакими другими девушками. Поскольку Дэвид в чем-то был хуже других, а в чем-то – лучше, никакого интереса обсуждать его ни у кого не было. Иногда кто-то восхищался талантом Дэвида к химии, физике или инженерному делу, а иногда подсмеивался за его стопроцентную неспособность к стрельбе. Постепенно даже начальство стало смотреть на это сквозь пальцы. Не все солдаты должны уметь метко стрелять, но совсем неплохо, если в боевой бригаде хоть кто-то умеет разминировать самодельную бомбу или составить взрывоопасную смесь из подручных средств.
По вечерам другие солдаты собирались в группы по интересам. Кое-кто обязательно доставал что-то из алкоголя, а кто-то умудрялся найти возможность покинуть базу подготовки без специального разрешения, чтобы отправиться на поиски проституток. Оставшиеся по какой-то причине не у дел новобранцы обычно перекидывались ничего не значащими фразами до тех пор, пока не засыпали.
Дэвид обычно по вечерам садился к себе на кровать и строчил объемные письма Нату и Айрис. Отсюда можно было позвонить, но ему нравилась возможность написать обстоятельный рассказ о жизни в армии. Общаясь напрямую, он всегда впадал в ступор, не находил слов или отвечал что-то шуточное и незначительное, упуская то, что хотел сказать изначально. Письмо не предполагало собеседника. Это был монолог с самим собой, где адресат имеет весьма сомнительное значение, он нужен лишь для того, чтобы создавать иллюзию слушателя. Если письмо нашло своего адресата, монолог был услышан, но далеко не всегда рассказчику нужно, чтобы его слышали, часто ему просто хочет выговориться. В первые несколько недель на базе Форт-Дикс он написал письма почти всем, с кем хоть как-то общался, но ответы прислали только отец и Айрис. Для девушки подробные и обстоятельные письма о какой-то совсем другой, удивительной жизни стали заменой дешевых книг в бумажной обложке, которые обычно оставляют на столике в кафе после прочтения. Более того, автору этих «книг» можно было ответить, можно было даже признаться ему в любви. Он совершенно точно не оскорбил бы и не обидел ее, так как находился на достаточно безопасном расстоянии. После того как предыдущий бойфренд оставил ее один на один с их общим ребенком, Айрис навсегда утратила интерес к серьезным отношениям. Она как огня боялась всех этих настырных посетителей, которые то и дело норовили зажать ее возле туалета или даже пригласить на настоящее свидание. Они ей казались слишком приземленными, глупыми и лишенными всяких амбиций. В конце концов, почему иначе они решили пригласить на свидание официантку из дешевого кафе на окраине Бронкса? Дэвид же в ее глазах с каждым следующим письмом становился все более романтичным, значительным и достойным. Постепенно девушка начала влюбляться в тот романтизированный и прекрасный образ рассказчика, который они вместе с Дэвидом придумали.
