По соседству с Мэрлоуз-авеню, на которой у отца Дэвида был магазин, стали строить социальное жилье, в которое стали переселять безработных и нуждающихся людей. В тихом районе, где любили селиться представители еврейской диаспоры, все чаще случались выстрелы и ограбления. Люди стали искать возможности переехать в другое место. Родной для Ната и Перл Бронкс превращался в разрушенное и криминальное место.
Кварталы по соседству с заводами стали заселять бездомные и нелегалы, которые жили там без света и тепла. Проходя мимо этих домов, можно было увидеть, как на первом этаже несколько бездомных греются возле разведенного в импровизированной чаше костра в центре комнаты. Повсюду здесь валялся мусор, который некому было вывозить. На дорожках возле этих домов могли валяться использованные шприцы, презервативы и тонны окурков, которые обычно собирали подростки и бездомные, не имея денег на сигареты.
Родители просили своих детей обходить стороной эти дома, опасаясь за их безопасность, но «опасная зона» постепенно расширялась. Начавшись в одном месте, разрушение имеет свойство распространять сферы своего влияния. Бездомным нужно где-то покупать или красть продукты, где-то добывать деньги. Они раздражали жителей социальных домов по соседству. Всех этих людей можно было встретить по дороге домой от станции подземки или автобусной остановки. Один или два бездомных обычно вызывают жалость, когда их сотня, они могут рождать лишь страх вперемешку с ненавистью.
Дэвид полюбил гулять в этом районе. Его школа находилась в нескольких кварталах от дома, поэтому добираться туда нужно было на автобусе. Это всегда очень раздражало его, так как большинство одноклассников жили прямо возле школы и им не приходилось тратить время на дорогу до дома. С другой стороны, это обстоятельство давало ему больше свободы действий. Если остальным детям нужно было изворачиваться и искать возможность вырваться из дома, чтобы поболтаться по торговому центру или потратить деньги в игровом клубе, то Дэвиду не нужно было что-то придумывать. В десять вечера он должен был быть дома, во всем остальном он был свободен делать что угодно. Правда, к играм в клубе и кафе в торговом центре он был равнодушен. Для таких развлечений нужна компания, а для того чтобы бродить между заброшенных и захваченных домов, не нужно никаких напарников.
В шестом классе они приступили к изучению основ химии. Чтобы развлечь учеников, преподаватель устроил работу по созданию простой самовоспламеняющейся жидкости. Конечно, рискованный шаг, но дети тут же прониклись любовью к сложной, но увлекательной науке. Естественно, весь следующий месяц дети с азартом в глазах мастерили свои доморощенные «коктейли Молотова». Дэвид не участвовал в обсуждениях, но стал часто закрываться в гараже с отцовскими инструментами и банками с растворами и бытовой химией. Дома с этим никогда не было недостатка, так как в магазине Ната продавалась бытовая химия и кое-какие средства для автомобилей. Всего этого вполне достаточно, чтобы смастерить небольшую бомбу. Конечно, всегда был риск, что продавец заподозрит в чем-то плохом школьников, покупающих моющее средство для столового серебра или какое-то удобрение для цветов, но у Дэвида здесь был большой бонус. Он мог просто прийти в магазин отца и взять все, что ему вздумается.
Вскоре опыты дали свой результат, и Дэвид пришел в школу с бутылкой зажигательной смеси в рюкзаке. Весь день он сидел на занятиях, осознавая свою значимость и важность. Всякий раз, когда учитель окликал его, на лице Дэвида появлялась блуждающая улыбка. Как будто он представлял себе в этот момент то, как использует содержимое рюкзака. После занятий он пошел в небольшой закуток между зданием школы и баскетбольной коробкой. Здесь обычно собирались все подростки, чтобы решить, как проведут этот день. Здесь курили первые сигареты, употребляли первый алкоголь и, конечно, придумывали себе неприятности на голову. Дэвид приходил сюда редко. Он не чувствовал, что имеет право сюда приходить, хотя никому не приходило в голову ему в этом препятствовать. Были ребята, над которыми издевались, но Дэвид относился к категории тех, кто бьет, а не к тем, кому достается. Надо признать, что, когда подростку выдавалась возможность проявить свою силу, он удивлял всех своей жестокостью. Дэвиду было приятно то немое восхищение вперемешку с ужасом, с которым одноклассники наблюдали за ним. Ради этого он мог избить до полусмерти кого угодно или, как в этот раз, кинуть бутылку с зажигательной смесью в несколько мусорных баков в сотне метров от места, где стояли подростки.
Бутылка с зажигательной смесью свою роль выполнила. Дэвида зауважали еще больше. Теперь он приобрел в коллективе новую уникальную ценность. Раньше он чувствовал себя нужным только на тренировках по бейсболу, теперь же он приобрел для себя новое качество – теперь его считали опасным химиком, с которым можно было пойти и повеселиться, поджигая мусорные кучи в опустевших и криминальных кварталах Бронкса.
Нат все больше времени проводил на работе, а Перл в последнее время стала часто куда-то уезжать на неделю или две. Женщина все время выглядела уставшей и изможденной, поэтому Дэвид даже не решался к ней подойти. Если ребенку не хватает внимания, он начинает кричать и колотить кулаками по полу. Родители закрывают руками уши и объясняют себе трудный характер тяжелой наследственностью. Он ведь не «настоящий», а «усыновленный». В этой ситуации у ребенка есть только два пути: или оголтело стараться быть «правильным мальчиком» и, словно, хороший пес, приносящий тапочки, приносить из школы хорошие оценки, выслуживаться перед учителями, одноклассниками и родителями, или поджечь здесь все к чертовой матери. Это уж точно заставит их обратить на тебя внимание. Как ни странно, но это работает.
Я никогда не чувствовал себя свободно рядом с другими людьми. Передо мной и миром всегда было нечто вроде стеклянной стены, через которую я пытался достучаться до других, но по-настоящему близких людей, в том смысле, какой обычно в это слово вкладывают, у меня никогда не было.
Дэвид Берковиц
Вечером 1963 года в дверь дома, в котором жили Берковицы, постучали. На пороге стоял мужчина в форме полицейского. Он держал за плечо поникшего и перепуганного Дэвида.
– Забирайте вашего сына и следите за ним получше, – хмуро сообщил мужчина, подталкивая Дэвида к приемной матери.
– Что случилось? – спросила перепуганная женщина.
– Поймал его возле свалки. Поджигал мусор, а рядом другие дети были. Был бы постарше, уже бы в камере сидел, – пояснил мужчина. Последнюю часть фразы он явно адресовал Дэвиду, который и так уже был готов заплакать.
– Какой ужас! Если бы свалки не было, он бы ничего не поджигал, – тут же нашлась женщина. Как хорошая еврейская мать она точно знала, что всегда должна быть на стороне своего сына.
– Если вы знаете место, где нет свалок, вам стоит туда переехать, – недовольно бросил мужчина на прощание, развернулся и пошел к своей машине.
Возможно, не желая того, полицейский дал Перл хороший совет. Все их соседи уже купили себе жилье в других местах, почти все друзья разъехались по разным частям города. Недвижимость в этом районе Бронкса стремительно падала в цене, а улицы становились все более опасным для детей местом. Проблема заключалась в том, что Берковицы не могли себе позволить переехать из-за магазина Ната. Бизнес имеет свойство отбирать все время и силы. Конечно, мужчина давно уже не сам стоял за прилавком, но с появлением продавцов времени и сил на бизнес стало уходить еще больше. Нат Берковиц, как и абсолютное большинство владельцев маленьких контор, вынужден был практически жить в своем магазине, поэтому переезд означал бы для них открытие нового магазина, а к этому никто из них не был готов.
