После того случая мама отвезла меня к психологу. Она возила меня к нему еще в детстве, хотя ехать к нему нужно было через весь город. Не могу сказать, что эти сеансы как-то помогли мне, но это всегда было увлекательно.
Дэвид Берковиц
В начале 1964-го года весь Бронкс украсился огромными растяжками с рекламой нового жилищного комплекса Co-op city. Строительство велось уже несколько лет, и сейчас можно было видеть, как на набережной, напротив Пэлхем-Бэй Парка, растет новый и прекрасный город. Листовки, которые раздавали чуть ли не возле каждой станции метро, гласили, что этот комплекс должен стать «лучшим местом для жизни». Это был гигантский район с улицами, бульварами, парками и сотней огромных многоэтажных домов, построенных по самым современным технологиям строительства. Никаких больше проблем с канализацией и отоплением, никаких свалок и кварталов заброшенных домов, никакой преступности и социального жилья. Впрочем, самое главное, что этот комплекс располагался всего в трех милях от магазина Ната. Переезд в квартиру Co-op city означал бы, что магазин вполне может остаться на прежнем месте. Конечно, это будет значить, что на дорогу теперь придется тратить вдвое больше времени, но зато во всем остальном этот комплекс начинал казаться идеальным местом для переезда. К тому же по телевидению в те дни день и ночь рассказывали про убийство Китти Дженовезе, произошедшее в Квинсе. Двадцативосьмилетняя Китти Дженовезе возвращалась домой со смены в ресторане. На часах было около трех ночи, когда девушка подъехала к своему дому. Чтобы зайти домой, девушке нужно было свернуть в проулок и подняться по лестнице, но в ту секунду, когда она подошла к углу дома, на нее сзади напал Уинстон Мозли. Темнокожий мужчина нанес ей несколько ножевых ударов, когда кто-то высунулся из окна и крикнул, чтобы тот оставил девушку в покое. Мозли тут же испугался и убежал, а Китти, пошатываясь, пошла ко входу. Возле лестницы, ведущей в ее квартиру, ей стало совсем плохо, и она легла на асфальт, чтобы отдышаться. Мозли тем временем колесил по району в поисках жертвы. Отдышавшись, он решил свернуть на ту же улицу, где только что был, и посмотреть, как там девушка. Мужчина увидел ее лежащей на асфальте, но еще живой. Он почувствовал, как в его крови прибавилось адреналина, и бросился на девушку. Китти в ужасе пыталась защищаться, но теперь уже любое сопротивление было бесполезно. Мозли изнасиловал Китти, а затем нанес ей несколько десятков ножевых ранений, но никто из наблюдавших за всем этим соседей так и не попытался остановить его. Только когда Мозли уехал с места преступления, оставив девушку истекать кровью, кто-то догадался позвонить в полицию. Девушка скончалась по дороге в больницу, а Мозли поймали через несколько часов. Оказалось, что он уже не раз убивал и насиловал девушек, о чем рассказал даже с некоторой долей гордости. Поразительным в этой истории было только одно обстоятельство: за произошедшим наблюдало 38 свидетелей, но никто не попытался ничего сделать.
Когда убийцу задержали, шеф полиции Альберт Сидман спросил его, как он осмелился напасть на женщину при таком количестве свидетелей, психопат спокойно ответил: «я знал, что они ничего не сделают, люди никогда не делают».
Джеральд Такушан, социальный психолог
Газеты несколько месяцев подряд смаковали подробности этой истории, рассуждая об аморальности и безразличии современного общества. Впрочем, для Перл Берковиц эта история имела несколько иной смысл. Она как будто убедила женщину в том, что нет никакого смысла уезжать из Бронкса. Нью-Йорк – опасный город. Квинс, который вроде бы теперь считался чуть более безопасным местом, ничем не лучше. А вот новый Co-op city, согласно рекламе, должен был стать местом намного лучшим, чем Манхэттен.
По задумке администрации города, это место должно было решить проблему жилья для людей со средним и низким достатком. Здесь нельзя было купить апартаменты в полном смысле этого слова, но за пару-тройку тысяч долларов можно было взять квартиру в найм. Для этого нужно было доказать свои платежеспособность и добропорядочность. Одинокие люди, безработные или имеющие проблемы с законом не могли претендовать на жилье в этом районе города. Здесь не должны были жить бедные и безработные. По задумке место должно было стать идеальным вариантом для скромной семьи со средним достатком. Таким образом, Берковицы могли выгодно продать свои апартаменты в Бронксе, купить квартиру в новом районе, в котором будет чисто и безопасно, и даже выгадать несколько тысяч долларов на сделке.
Нат согласился с женой, и они написали заявление с просьбой принять их в жилищный кооператив. Оказалось, что решения придется ждать несколько месяцев.
– Так будет лучше для Дэвида. Ребенок повторяет то, что видит на улицах. Мы не можем быть для подростка ориентиром во всем. Он видит, что другие поджигают мусорные баки, и повторяет за ними, – увещевала женщина.
Мужчина не хотел ждать несколько месяцев решения кооператива. Строго говоря, в Нью-Йорке всегда было мало мест, где можно просто приобрести жилье, не получая согласия соседей или управления. Разве что с социальным жильем все было проще, туда селили всех, кто сумел доказать, что нуждается в жилье. Если же человек решался приобрести жилье по ипотечному договору, ему нужно было получить не столько согласие банка, сколько документы, подтверждающие, что другие жильцы дома не против соседства с ним. Co-op сity, очевидно, держал интригу. Компания, строящая комплекс, подогревала ажиотаж вокруг своего проекта не столько благодаря рекламе, сколько благодаря невозможности получить согласие на покупку. Человек видел рекламу, звонил в офис компании и узнавал, что в лучшем случае через год ему дадут ответ, имеет ли он право переехать в это удивительное место. Это заставляло жителей города говорить о строящемся районе намного больше, чем это происходило с другими районами новой застройки. Обычно на сбор документов и разрешений у человека уходило не больше месяца, сейчас период ожидания мог растянуться на неопределенный срок.
Впрочем, Дэвид не вполне понимал проблемы своих родителей. Через несколько недель ему должно было исполниться тринадцать лет. Наступало время перемен, к которым он совершенно не был готов, и, как и свойственно детям, всеми силами старался сделать так, чтобы все оставалось по-прежнему. Это был последний год его обучения в средней школе. В следующем году ему предстояло покинуть школу № 77 на 172-й улице. Ученики должны были разбрестись по разным школам Бронкса, а кое-кто даже собирался поступить в элитные заведения на Манхэттене. Молчаливый подросток с последней парты в ряду в такой ситуации имеет очень высокий риск оказаться в числе изгоев, не социализироваться в новом месте. Дэвид с ужасом думал о том, что ему вскоре придется прийти в новый класс с новыми детьми, которые еще не знают о его таланте бейсболиста, не знают, что он может легко подшутить или разозлить учителя. Да и не факт, что в новой школе у него удастся проворачивать те трюки, которые ему сходили с рук здесь. Подросток хотел пойти в ту же школу, что и его приятель Крис Пальма, с которым он ходил на занятия по бейсболу и несколько раз готовил совместные проекты по биологии. Родителям, впрочем, обычно до этих желаний ребенка нет большого дела. Нат и Перл с увлечением изучали рейтинги школ в Бронксе, спрашивали в еврейской общине, в какую школу ходят их дети. Крис Пальма не был евреем, он был из традиционной семьи итальянских католиков, поэтому всегда с иронией относился к каким-то еврейским обычаям, которые старался соблюдать Дэвид в угоду родителям. Этим он активно не нравился приемным родителям Дэвида.
