Так, вот тут хитро, потому что… он же шутит, правда? Какая ещё нафиг королева Анна?
– Прости, Тед. Ответ не совсем правильный. Британского монарха зовут…
– Э? Конечно, правильный! Как её ещё могут звать?
Я смотрю на папу – кажется, он не шутит.
– У меня здесь написано, – говорю я, делая вид, что читаю с планшета, – король Карл Третий.
– Ха! Где происходит эта викторина, Мина? В какой-то параллельной вселенной, где принц Чарльз с братьями не попали в ту аварию на воздушном шаре?
Ясное дело, это всё игра, но, судя по его голосу и лицу, я понимаю, что королева Анна – правильный ответ. Я выдавливаю улыбку.
– Да, ты прав. Я скажу продюсерам, что верный ответ – это, конечно же, королева Анна!
Папа вскидывает кулак в воздух и свистящим шёпотом говорит:
– Да-а-а! – А потом добавляет: – Бедный старина принц Чарльз, а?
Я усиленно думаю, потому что не хочу переборщить, но нахожу как раз подходящий вопрос.
– Ну хорошо, Тед, вопрос номер два. Сколько лет самому старому человеку из ныне живущих?
Тут ему приходится поломать голову: он задумчиво поджимает губы.
– Так, ну поскольку универсальная вакцина появилась в тысяча девятьсот девяносто… восьмом, кажется, средний возраст увеличивается. Я бы сказал, сто тридцать пять лет.
Сто тридцать пять? Мне приходится приложить усилия, чтобы не разинуть рот.
– О-о-о, ты немного промахнулся, Тед. Всего на один год! Но у тебя по-прежнему остаётся миллион фунтов. А второй миллион получишь, если ответишь: как расшифровывается ВВВ? – Это не даёт мне покоя: в школе я так и не выяснила. Но к интернету оно не имеет никакого отношения – это я поняла.
На такой лёгкий вопрос папа закатывает глаза. А я? Я часами могла бы продолжать. Он произносит ответ как будто наизусть, как что-то, что известно всем.
– ВВВ значит Вселенная Вне Войны, её начали отмечать 15 мая 1981 года – в первый день в мировой истории без вооружённых конфликтов. О – а скоро будет пятидесятилетняя годовщина. Ну же, Мина, – спроси меня что-то позаковыристей, мне не терпится потратить свой выигрыш.
– Вселенная Вне Войны. – Так говорила Моди, с улыбкой вспоминаю я. А потом случается что-то странное: наверное, моя голова совсем переполнилась, потому что я не могу придумать больше ни единого вопроса. Я собираюсь уже признаться в этом, когда…
– Ну ладно. К какому классу животных принадлежит… марфин?
Папа задумывается, явно считая, что этот вопрос сложнее, чем звучит.
– О-о, вот это интересно, Мина. – Он постукивает пальцами по губам, размышляя над ответом. – Ты это в школе только что прошла? Я бы сказал, марфин – это полудикое гибридное млекопитающее, впервые созданное с помощью генной инженерии в две тысячи каком-то. Конечно, мы больше так не делаем – после того-то, что произошло. Но сколько-то марфинов ещё осталось. Я даже одного видел на днях.
– О – я тоже! – говорю я, радуясь, что у нас нашлась хоть какая-то общая тема. – И, э… это правильный ответ. Наверное. Поздравляю, Тед из Уитли-Бэй. Ты – наш сегодняшний победитель!
– Ю-ху! – восклицает папа, приплясывая от восторга.
Я так радуюсь, что папа снова весёлый, что крепко обнимаю его, и в итоге мы вместе танцуем на кухне, празднуя воображаемые папины миллионы.
Может… может, в этом мире всё-таки не так уж и плохо?
Я иду в туалет пописать и, сидя там и думая, как же здорово, что папа снова радостный, а дедушка Норман, оказывается, живой, осознаю, что, в отличие от кухни, туалет первого этажа в точности такой, как раньше – и это гораздо, гораздо значительнее, чем звучит. Я даже остаюсь там подольше, чем надо, просто чтобы убедиться.
Вот раковина: тот же стиль, тот же цвет. Краны такие же. Мыло той марки, которую мы обычно покупаем, и я смутно узнаю голубое полотенце для рук – не то чтобы я когда-то обращала на него особое внимание. Ещё тут висит маленькое фото в рамке…
Я мою руки, разглядывая своё лицо в зеркале. Оно тоже прежнее. Те же прямые тёмные волосы, те же бледные синие глаза, те же кривоватые зубы – и я улыбаюсь своему отражению чуть смелее, чем я себя чувствую.
Но потом мой взгляд снова падает на фото – на нём все мы во время той поездки в Эдинбург, стоим на Троне Артура – большом холме посреди города…
Фото ведь то же самое? Вот я и мама с папой. Вот тётушка Хезер, и дядя Дерек, и странный кузен Зак, который за все выходные не произнёс ни единого слова, и…
Тут есть кто-то ещё.
Он стоит позади мамы и явно смотрит в камеру, улыбаясь. Значит, это не какой-то рандомный прохожий и не какой-нибудь тип, решивший влезть в кадр. Это я бы заметила.
Я бы точно заметила.
– Папа? – кричу я, вываливаясь в коридор.
Но, что бы я ни собиралась сказать, меня прерывает звук поворачивающегося во входной двери ключа. Я думала, это мама, но когда я поднимаю взгляд, то вижу какого-то парня, на несколько лет меня старше. И на несколько лет старше того, что на фотке в ванной, но это определённо один и тот же человек.
Я стою, разинув рот, как дурочка, а папа говорит:
– Ну как оно, Алекс? Хороший был день?
Алекс? Так зовут мою сестру…
– Ага. Нормальный. – Парень снимает жёлтую куртку и вешает на крючок. – А у тебя? Хорошо поработал? – Он, Алекс, смотрит на меня и улыбается. – Привет, Мина.
Я еле-еле хриплю в ответ:
– Привет! – но самое главное – то, что он говорит дальше.
А он говорит:
– Как делишки, сестрёнка?
Сестрёнка?
Сестра?
У меня нет брата. По крайне мере такого, с которым я была бы знакома.
И тут я теряю сознание.
Глава 18
Как я уже говорила, я никогда не была знакома с моим братом, Александром; вообще мало кто был, если уж на то пошло. Он умер ещё до моего рождения, когда ему было всего восемь дней.
Я видела его фотки. Крохотный такой фиолетоватый ребёночек с копной угольно-чёрных волос. Но притягивают меня каждый раз его глаза. Они огромные, тёмные и напуганные, будто бедный больной малыш откуда-то знал, что его жизнь будет короткой, а его душа скоро унесётся обратно, туда, откуда она появилась – где бы оно ни было, – оставив дыру, полную печали и нескольких воспоминаний, которых никогда не будет достаточно.
У мамы с папой есть целый фотоальбом для Алекса, но много ли фоток можно сделать с больным ребёнком в больнице? Большинство из них папа снял на телефон, так что они не очень качественные. На некоторых Алекс в специальной кроватке, с ведущей к носу трубкой. Глаза у него закрыты. Есть одна, где мама держит его на руках, но вид у неё перепуганный, будто она боится его уронить.
