А ещё есть та, на которой его удивлённые глаза открыты и смотрят прямо в камеру. Папа её отфотошопил – убрал носовую трубку и поправил тон кожи, так что выглядит это, как обычная младенческая фотка. Её копия стоит в серебряной рамочке в гостиной, и мама с папой время от времени зажигают перед ней чайную свечу, которая как-то оставила на каминной полке обгорелое пятно.
Маленький Алекс умер от редкой и неизлечимой сердечной болезни. «У бедняги не было ни единого шанса», – сказал как-то папа. Моя сестра родилась через год, и её назвали в его честь: Алекс. А ещё через три года появилась я.
Остальные страницы в альбоме пусты. Это самые печальные страницы: жизнь, которой так и не случилось. По крайней мере, в моём мире…
Когда я прихожу в себя, меня несёт по коридору папа.
– Ш-ш-ш, – успокаивающе шепчет он.
Позади него парень, Алекс, встревоженно спрашивает:
– Мина, Мина, ты в порядке?
Папа говорит:
– Что это с тобой такое, э? Мало воды пила сегодня? Тебе надо поспать. Завтра сходим к врачу.
Как-то давным-давно мама отдала мне свой старый громоздкий ноутбук – когда заставляешь его сделать слишком много всего сразу, например, откроешь чересчур много программ, он просто выключается. Думаю, примерно это и происходит с моим мозгом, так что я засыпаю. Очень, очень глубоко. Таким сном, после которого просыпаешься точно в той позе, в которой уснул.
Но теперь я проснулась. Я смотрю на часы: уже десять вечера, и на улице темно. Я даже не подумала завести будильник – это было опасно, потому что скоро я должна встретиться с Мэнни.
Папа сидит на стуле – по-прежнему без бороды, и это отвечает на первый вопрос, который приходит мне в голову.
Я усиленно моргаю, чтобы полностью проснуться, и оглядываю комнату. Утром голова у меня была совсем затуманена, и я даже не заметила разные отличия, но в этот раз замечаю. Вы бы тоже заметили, если бы в вашей спальне поменялось бесчисленное множество мелочей. На цвет стен я уже обратила внимание; абажур тоже другой. На постере на стене вместо Фелины – давно умершей певицы, одевавшейся как кошка, мы с мамой её обе любим, – теперь тоже кто-то другой, незнакомый.
– Привет, дружок, – шепчет папа. – Как себя чувствуешь? – В его голосе звучит искреннее беспокойство.
Я слабо улыбаюсь ему в ответ, но ничего не отвечаю, продолжая подмечать мелкие детали. Даже запах в комнате другой. Раньше я этого не осознавала, но теперь… я нюхаю покрывало. Оно пахнет неправильно: не плохо, но просто не тем порошком, которым мы пользуемся обычно.
– Пап? – говорю я. – Я…
Я запинаюсь, когда в комнату суёт голову парень, Алекс.
– Она в порядке? – спрашивает он с таким лицом, будто последние несколько часов места себе не находил.
– Не знаю, – отвечает папа и уточняет у меня: – В порядке?
Долгое время я молчу. В порядке ли я? Я правда не знаю. Я смотрю на папу и на парня – они оба глядят на меня так, будто от того, в порядке ли я, зависит их счастье. Это немного нервирует, но в то же время успокаивает.
В конце концов я киваю.
Это ложь. Я определённо не в порядке. Но что ещё мне сказать? «Нет, я схожу с ума» – не лучший вариант. Как и «Убирайся из моей комнаты, у меня нет брата». Нужно делать вид, что всё нормально, если я хочу улизнуть отсюда и вернуться в пещеру.
– Вот умница! – говорит папа, поднимаясь. – Учителя говорят, ты очень стараешься в школе…
Стараюсь?
– …и одноклассники тебя любят…
Любят?
– …но я считаю, стресс от учёбы на ком угодно сказывается. Почему бы тебе не полежать ещё немного? Я скажу маме подняться к тебе, когда она вернётся от тётушки Триш.
– Но… тётушка Триш разве не в Новой Зеландии живёт?
Папа снова смотрит на меня озадаченно.
– Да? И что? Туда ведь всего два часа на СА.
– На СА?.. А. Ну да, конечно. Как она? Тётушка Триш?
Про тётушку Триш я спрашиваю уже на автомате – она много лет болеет чем-то на букву П, что всё прогрессирует, так что ей приходится пользоваться креслом-коляской.
– Триш? В порядке, насколько я знаю. А что?
– Нет, просто у неё же, эм…
Вспомнить бы, как оно называется…
– Синдром ПРР! Точно. Как она, справляется?
Папа прищуривается, а я думаю: «О нет, ну вот опять».
Он говорит, медленно и членораздельно:
– У неё нет никакого синдрома, Мина. С чего ты это взяла?
– Прости. Ошиблась, наверное.
Папа смотрит на меня долгим взглядом, а потом выходит из комнаты, и освободившееся место занимает Алекс. Он смотрит на меня, вытянув длинные ноги, прямо как моя сестра.
– Алекс? – говорю я, стараясь, чтобы голос звучал нормально и не нервно. – Что значит, эм… напомни-ка мне, пожалуйста, что значит СА?
– Супер Аэроплан, конечно. Папа говорил, что ты немного не в себе, странные вопросы задаёшь. Вот так да…
– Нет, нет. Конечно, я знаю, просто забыла ненадолго, вот и всё.
– Мина, ты уверена, что ты в порядке? Я бы сказал, что ты сама на себя не похожа.
Я смотрю на этого Алекса. Это правда тот малыш с фотографий, которые стоят у нас на каминной полке дома? Густые чёрные волосы намекают на это, а большие тёмные глаза глядят так же подозрительно, но, может, мне только кажется. Он встаёт и подходит ко мне – я так и сижу на кровати, – а потом просто останавливается, сложив руки на груди, и пристально смотрит на меня с каким-то нечитаемым выражением. Он слегка наклоняет голову и кивает, будто в подтверждение каких-то своих мыслей.
От этого молчаливого разглядывания мне становится не по себе. Наконец Алекс говорит:
– Покажи мне свои зубы, Мина. Пожалуйста.
Я не понимаю.
– В смысле?
Мне не нравится, как он это произносит, и я вроде как машинально сжимаю губы, втягивая их в рот. Он повторяет свой приказ. Когда он говорит это в третий раз, я медленно демонстрирую ему зубы, а через несколько секунд снова смыкаю губы и наблюдаю за ним – Алекс пятится назад в кресло и садится. Он складывает руки на груди и ужасно долго на меня смотрит, будто глубоко задумавшись, пока я наконец не выдерживаю.
– Что?
– Хм-м, – сопит он. – Это прозвучит офлинтительно крышкануто, но уж ладно. Что ты сделала с моей сестрой?
Глава 19
Что ж, это хороший вопрос.
Само собой, я ничего не «делала» с сестрой Алекса. Предположительно я и есть его сестра. Но это наталкивает меня на мысли. А где его другая сестра? Та Вильгемина, которую все любят в школе, которая зовёт себя Миной, слушает того певца с постера на стене и тоже ездила в Эдинбург со странным кузеном Заком?
