Я не могу ответить.
Почему здесь существует Алекс-мальчик, а моя сестра – угрюмая Алекс-девочка – нет?
На это я тоже ответить не могу.
В голове, как в стакане, в который слишком быстро налили газировку, бурлят мысли, и я вскакиваю с кровати.
– Подожди! Куда ты? – спрашивает Алекс-мальчик, когда я проталкиваюсь мимо него, натягивая кроссовки и хватая ярко-зелёное худи, и несусь к двери из дома. – Я просто пошутил! Что с тобой такое?
Впрочем, он не очень-то старается меня остановить; уж не знаю, что он там думает.
Когда я пробегаю мимо его комнаты – или комнаты, раньше принадлежавшей моей сестре Алекс, – вместо обычных гор её одежды на полу я замечаю книжные полки и два здоровенных телескопа, увитых проводами. На столе нет ни ноутбука, ни компьютера.
Через несколько секунд я вырываюсь из дома, вскакиваю на трайк, разблокировав его тем кодом, который Мэнни написал мне на руке, и изо всех сил кручу педали в сторону бухты Браун – аж ветер в ушах свистит. Я уже совсем на пределе и то и дело оглядываюсь – не едет ли кто за мной следом.
Я всё сильнее давлю на педали, выжимая из трайка по максимуму, пока не начинаю нестись со скоростью машины – без всякого шлема.
Правда ли он «просто пошутил»? Мне вот так не кажется. Это уже второй раз, когда кто-то упоминает мои кривые зубы. У «Мины» зубы явно поровнее моих. Он, наверное, подумал…
…Не знаю, что он подумал, но у меня было ощущение, что он подобрался совсем близко к правде, и я струсила. Настолько струсила, что не увидела никакого другого выхода, кроме как сбежать, там и тогда. Потому что а вдруг бы они помешали мне? Вдруг бы они, не знаю, вызвали полицию или что-то такое?
Я вымотана, напугана и определённо сыта всем этим по горло.
Что бы со мной ни произошло, я хочу, чтобы оно… оно…
Распроизошло? Такое слово есть вообще?
Пока я гоню в темноте, всё то, что в последние двадцать четыре часа казалось смутным пятном, делается словно чётче, как медленно фокусирующаяся камера. Си-мобили, бесшумно едущие по дороге, безумно яркие цвета, более синее море!
Это не путешествие во времени. Это что-то другое…
Длинная прибрежная дорога, ведущая к Калверкоту и бухте Браун, освещена призрачно-жёлтой подсветкой, встроенной в приподнятый бордюр, отчего на тротуаре немного темнее. Поначалу это производит странное впечатление, но от этого звёзды и Луна кажутся ярче. Впереди я вижу большой белый Калверкотский отель, обращённый к бухте Браун, – теперь он так и сияет белым, все окна целые и оживлённо светятся.
К тому времени, как я добираюсь до бухты, где всё и началось, – это правда было всего двадцать четыре часа назад? – я тяжело дышу, несмотря на добавленную мощность трайка.
Я спрыгиваю на землю и спускаюсь по бетонным ступенькам, перескакивая через три за раз, к набережной. Луна, частично скрытая облаками, по-прежнему яркая, хотя верхний левый краешек словно немного срезан.
Мэнни ждёт меня внизу, на бетонной дорожке, прислонившись к перилам. Услышав мои шаги, он поворачивается.
– Я знаю, что произошло, Мэнни, – говорю я так спокойно, как только могу, выравнивая дыхание, чтобы не встревожить его.
– Правда? – спрашивает Мэнни. – Значит, ты всё выяснила?
– Да! Дело в… постой. Ты так говоришь, будто уже знаешь.
Он немного грустно улыбается и поворачивается обратно к Луне.
– Не-а. Просто… я не уверен, что хочу знать.
– В смысле не хочешь знать? – Мне не нравится его тон. – Почему это?
Он выпрямляется, и я опять замечаю, что он уже не сутулится.
– Мне кажется, мне могло бы здесь понравиться – понимаешь? Я как будто на своём месте. А ты нет?
– Ты что… ты шутишь? У меня была сестра, а теперь появился брат!
Он удивлённо округляет глаза.
– Да, Мэнни! Всё ещё Алекс, но определённо мальчик. Это не мой мир. И не твой тоже, что бы тебе там ни казалось. Прошлой ночью мы залезли в ту пещеру, а когда проснулись, всё стало по-другому. Мой дедушка Норман жив, Мэнни! Он умер кучу лет назад. Я только что с ним познакомилась.
Глаза Мэнни округляются ещё сильнее.
– И какой он?
– Он… он милый и… и дедушковый и всё такое… но это просто неправильно. Разве тебя это всё не беспокоит? Хотя бы немного?
Он пожимает одним плечом и отбрасывает с лица прядь волос.
– Беспокоит, конечно. Это жутко странно. Но, думаю, я привыкну. Но ты сказала, что знаешь, что произошло. В каком это смысле?
Я прохожу немного дальше и смотрю на вход в пещеру – совершенно не затронутый той волной странности, которая смыла всё остальное. Вода плещется рядом с ним, как и в тот раз, когда мы впервые залезли внутрь. Хотя сейчас прилив уже выше, и я осознаю, что, возможно, упустила свой шанс. Лезть туда уже довольно рискованно.
– Слушай, Мэнни, – говорю я. – До этого ты говорил, что думаешь, будто мы перенеслись во времени. В будущее.
Он снова пожимает плечами и фыркает.
– Ну да. Но мы не переносились, ведь так? – Он прислоняется спиной к выкрашенным в жёлтый перилам.
Я продолжаю.
– Именно. Конечно, не переносились. Мы точно не в будущем и не в прошлом. Но что если – знаю, прозвучит тупо – что если во времени нельзя отправиться ни вперёд, ни назад, зато можно, как бы… свернуть вбок? Сойти на обочину?
Мэнни надувает щёки и выдыхает воздух, раздумывая над моими словами.
– На обочину мира? С обочины в другой мир?
– Ага. Вроде как это мир, который мог бы существовать, если бы какие-то вещи случились по-другому, – говорю я. – Что-то в мировой истории случилось такое, отчего всё изменилось. В относительно недавней истории то есть. Как там называется твой детский дом?
– А? Ну, он по-прежнему дом имени Уинстона Черчилля.
– Вот именно. Видимо, Вторая мировая война у них была, и в честь Черчилля называют всякое-разное. Но мы знаем, что у них не было ни высадки на Луну, ни изобретения интернета. Этот мир как будто на обочине нашего, понимаешь?
Я делаю несколько шагов по набережной и перекидываю ногу через перила, на ступеньки, ведущие к пещере.
– Ну ладно, а теперь я иду обратно. Обратно с обочины. Если это вообще возможно.
– Как?
– А как ещё? Так же, как вчера. Ты идёшь?
В кои-то веки Мэнни идёт за мной. Я бреду в пещеру – вода уже доходит мне до коленей, а земля под моими ногами постепенно идёт вверх. Я оглядываюсь и вижу устье пещеры: кривоватый синий треугольник в крапинках звёзд. Уровень моря продолжает повышаться; мы с Мэнни нервно выбираемся на сухой участок песка, куда вода не достаёт. В нос ударяет знакомый запах металла и жжённых спичек.
