Он кивает, будто понимает.
– Спутниковых, значит? – говорит он. – Укатно!
Укатно?
Мне хочется немножко повыпендриваться, так что я добавляю:
– Это не только телефон, вообще-то. Это ещё и камера. – Меня слегка распирает от удовлетворения, когда Алекс поражённо округляет глаза.
Я открываю приложение камеры и показываю ему фотки, которые только что сделала, и он думает, что это всё просто здорово, особенно то, как можно их перелистывать пальцем, и я внезапно жалею, что перекинула все снимки из памяти на ноутбук. Я хотела, чтобы на телефоне стало как можно больше места, а стоило бы оставить парочку фоток моей «реальной» семьи.
– А хочешь посмотреть самое лучшее? Кликни вот туда. Обожаю этот сайт!
– Кликни?
– Нажми на него. Да не так сильно, блин!
Я надеялась показать ему своё любимое приложение – хЭппи – со смешными шутками и танцами. Вместо этого – стоило бы догадаться – на экране появляется сообщение.
Алекс читает вслух:
– «Нет подключения к сети. Для подключения к этому приложению используйте Wi-Fi или широкополосную сотовую сеть, такую как 11G». Я понятия не имею, что всё это значит, Мина.
– Мы с Алекс и её подругой Жанетт сняли шикарный хЭппи, когда я была в шестом классе. Набрали четыре тысячи двести звёздочек, думали, завирусится.
Бедный Алекс. Он просто моргает с отвисшей челюстью почти на всё, что я говорю, и это начинает приносить мне удовольствие. Оказывается, впечатлить его очень легко.
– Ага, а папа говорит, их изобрели только когда он был маленьким, и вечно жалуется, что молодёжь от них зависима: знаешь, постоянно в соцсетях, слушают музыку и всё такое, смотрят войну…
Алекс морщит лицо, и мне немедленно хочется взять эти последние несколько слов обратно.
– Вы смотрите войну? Какую войну? Первую мировую? Вторую?
Я с усилием сглатываю.
– Нет. Третью. Нет, нет, нет – она ещё не началась. – Он просто в ужасе, и я вздыхаю. – Просто… К этому всё идёт. По крайней мере так все говорят. Если Британия в неё вступит, то и все наши союзники тоже, и тогда моему папе придётся идти воевать… Ну, кто знает, как там будет, а?
Алекс опускается на стул.
– Значит, поэтому ты пришла? Чтобы показать им лучший мир? – и я киваю. Это не совсем ложь.
Между нами повисает долгая тишина; Алекс вертит телефон в руках, изучая его с таким видом, будто он таит какой-то секрет.
– Тут и проигрыватель есть? – спрашивает он, показывая на приложение с песнями, и я киваю. – Ну давай – включи мне какую-нибудь вашу музыку. Музыку из будущего!
– Это не будущее, Алекс. Это настоящее. Но всё-таки…
Я беру у него телефон. Память я очистила не до конца. Тут осталось несколько треков, которые я могу включить, и два-три клипа, так что я выбираю одну песню, которую поёт Фелина (которую вы, скорее всего, знаете), с такими словами:
Ты сделал мой мир лучше!
На-на-на на-на!
Алекс просто сидит с моим телефоном в руке, совершенно ошеломлённый, и слушает. Потом включает трек снова. И ещё раз, и ещё.
Спустя некоторое время я с замиранием сердца замечаю, что эта возня разрядила батарею наполовину. Я быстро забираю у Алекса телефон и выключаю его, злясь на свою тупость и желание повыпендриваться. Я даже зарядку с собой не взяла.
Тупая, тупая, тупая Уилла.
Глаза Алекса, впрочем, продолжают восхищённо светиться, и мне нравится, что он, кажется, доверяет мне. Потом он говорит:
– Ну так – а что с Миной? Что ты с ней сделала? Где она?
Я отвечаю, на этот раз спокойнее:
– Я правда не знаю, Алекс. Я ничего не делала. Не то чтобы я поймала её, то есть меня. Её, меня, без разницы. Я не понимаю, как это всё работает, но думаю, что пока здесь я, Мины здесь быть не может, иначе нас стало бы двое, и это было бы совсем странно. Ну то есть представь, если бы на кровати сейчас сидело две меня и каждая утверждала бы, что это она настоящая.
Алекс обдумывает это, потом стискивает подбородок большим и указательным пальцами. Точно так же делает моя сестра, и я начинаю смеяться.
– Что? – спрашивает он. – Что смешного?
И тут я встаю и крепко обнимаю его – он удивляется, но обнимает меня в ответ. Я немножко всхлипываю – в основном от облегчения, чем от чего бы то ни было ещё, и Алекс слегка неловко похлопывает меня по спине. Когда я отстраняюсь, он улыбается.
– Значит, это будет… между нами? – говорю я. – Нельзя рассказывать маме с папой. Пока я не уйду. Пожалуйста?
– Но… почему нет?
– Только подумай: суматоха, вопросы… полиция? Это всё может подвергнуть нас с Мэнни реальной опасности. Я уйду обратно, обещаю. Ну, если не совсем обратно, то… вбок, в сторонку.
Долгое-предолгое время мы смотрим друг на друга.
– Пожалуйста, – говорю я. – Брат?
Когда я произношу эти слова, то чувствую что-то похожее на сожаление. Обещать уйти обратно означает навсегда оставить этого Алекса. А более того, кажется, мне здесь нравится.
Наконец он говорит:
– Держись со мной, Мина, в смысле Уилла – ну просто офлинтеть как крышкануто это звучит!
– Как это звучит?
– Крышкануто. Ну знаешь: странно, необычно.
Я улыбаюсь.
– Ага. Точно… офлинтеть как крышкануто.
Алекс начинает кивать, будто боролся со своей совестью и наконец выработал стратегию.
– Значит, до следующего высокого прилива? И когда он?
Я отвечаю:
– За пять минут до полудня.
– Жалко, что ты не сможешь остаться подольше. Завтра вечером будет празднование ВВВ.
– Завтра? – ошарашенно повторяю я. Когда мы с Мэнни были здесь в последний раз, до празднования ВВВ оставалось ещё несколько дней. Но, с другой стороны, время, кажется, работает совершенно непредсказуемо, когда путешествуешь в это измерение и из него.
Алекс пожимает плечами:
– Да и к тому же мне хочется повидаться с этим твоим Мэнни. Так что – завтра в школу?
– В школу? – переспрашиваю я, слегка встревожившись. У меня не было времени разработать план, но то, о чём я подумать успела, школу точно не включало.
– Тебе разве не надо собрать доказательства? Сможешь уйти, когда получишь то, что тебе нужно.
Мгновение я обдумываю это.
– Ворота будут закрыты, Алекс. Я не смогу просто взять и выйти.
Алекс прищуривается.
– У вас в школе закрывают ворота? Зачем?
