– Простите!
Мужчина останавливается и поворачивается.
– Здравствуйте, – говорит мама. – Я видела, вы положили цветы на гроб Эстер. Я её невестка.
Мужчина кивает и пожимает маме руку. Она с любопытством рассматривает его. Он одет в элегантный костюм, на голове атласная шляпа. Но щёки серые и ввалившиеся. Кожа на подбородке висит, как у индюка.
– Эм… – говорит мама и улыбается, чтобы не показаться невежливой. – Эрнст-Хуго сказал, что никак не может припомнить, кто вы. На похороны часто приходит так много людей. Но вы, полагаю, были знакомы с Эстер?
Мужчина снова кивает.
– Очень давно. Когда мы были молоды.
– Да что вы! – просияв, говорит мама. – Тогда, наверно, Эстер нам о вас рассказывала! Как вас зовут?
– Нильс, – отвечает мужчина. – Петерсон.
Мама надолго задумывается, но никак не может припомнить, чтобы бабушка называла это имя: Нильс Петерсон.
И тогда мужчина говорит, что, когда они с бабушкой были знакомы, почти никто не называл его Нильсом Петерсоном. В те времена, поскольку он был очень толстый, его чаще звали Семь Поп.
Открытка из Эскильстуны
Семь Поп не хочет оставаться на поминки и пить кофе. Он пришёл только положить цветы, говорит он.
Но мама и слышать ничего не желает.
– Вы непременно должны остаться! – уговаривает она его. – Ведь вы знали Эстер ещё в юности. Пойдёмте! – И утаскивает его и Хедвиг в приходской дом за церковью.
Дедушка и папа уже сели. Они налили себе кофе и взяли по большому куску малинового торта, но вид у них не очень радостный.
– Посмотрите, кого я привела! – говорит мама и усаживает Семь Поп напротив дедушки. – Нильс Петерсон!
– Кто-кто? – переспрашивает дедушка и, раз уж они оказались так близко, внимательно разглядывает гостя.
Семь Поп снимает шляпу и протягивает дедушке руку.
– Я знал Эстер, когда она работала на обувной фабрике Петерсона, – объясняет он. – Мой папа был там директором.
Бледные дедушкины щёки краснеют, и он говорит:
– А, ну конечно, теперь вспоминаю, вы сын директора, с тех пор вы немного похудели, а сам я работал в подошвенном цехе.
– Да, – отвечает Семь Поп. – Я помню.
– Не случайно ты сказал, что узнал его, Эрнст-Хуго! – шепчет мама. – Вы были знакомы в молодости, правда же, здорово!
Дедушка качает головой.
– Нет, он не поэтому показался мне знакомым. Парень так изменился, я бы в жизни его не узнал. Он, наверно, килограмм сто сбросил! Нет, я его где-то видел потом, после фабрики.
За столом становится тихо. Все словно сидят и гадают, не вздумают ли дедушка и Семь Поп тряхнуть стариной и подраться. Но бабушка умерла, и они, наверно, понимают, что драться как бы не из-за чего. Хотя дедушка всё же напускает на себя важный вид, что у него очень хорошо получается, и говорит:
– Ты небось локти кусал, что Эстер не тебе досталась?
– Эрнст-Хуго, ну зачем ты так! – шепчет мама и наливает гостю кофе.
Семь Поп отпивает глоток.
– Не то слово, – отвечает он. – Она мне очень нравилась.
Дедушка аж светится.
– Ага. Она была красавица, это все говорили.
– Кхе-кхе! – громко вставляет мама. – А чем вы занимаетесь, Нильс? Продолжили отцовское дело?
– Нет, фабрику мы закрыли лет двадцать назад, – отвечает Нильс. – Она перестала приносить доход.
Дедушка ещё сильнее раздувает грудь, вот-вот лопнет.
– Неужели? – говорит он. – И чем же ты занялся? Ушёл на пенсию, может?
– Я держу антикварный магазинчик на пристани, – отвечает Семь Поп. – Мы с тобой виделись на прошлой неделе, не помнишь?
Дедушка больше не похож на воздушный шар. Он сидит, понурый и мрачный, и глядит на свой торт, пока остальные вспоминают былые времена и обсуждают, каково нынче иметь антикварный магазин. Оказывается, Семь Поп не узнал бы про похороны, если бы дедушка не продал ему украшения, на которых было выгравировано бабушкино имя. Тогда он всё понял и решил, что купит цветы и придёт проститься.
– Когда имеешь дело со старыми вещами, часто узнаёшь, что кто-то умер, – говорит он, почёсывая обвисший подбородок.
Кофе выпит, тётушки встают со своих мест, и папа с дедушкой подходят ко всем сказать «спасибо» и «до свиданья». Семь Поп надевает шляпу и говорит, что пора и ему собираться домой.
Мама смотрит, как он протискивается к двери. Но прежде чем он успевает исчезнуть, мама хватает Хедвиг за руку.
– Пошли! – говорит она. И второй раз за день бежит вслед за Нильсом и кричит: – Нильс! Стойте!
Семь Поп оборачивается.
– Послушайте, – говорит мама, поглядывая на Хедвиг. – Я хотела вам кое-что показать. – Она открывает сумку и долго что-то ищет. – Разве я не сюда его положила? Точно, вот оно, в кармашке.
Мама протягивает Нильсу бабушкино письмо с обещанием.
– Дело в том, что Хедвиг очень любит этих солдатиков, – объясняет мама. – Если они не очень дорого стоят, я бы хотела выкупить у вас несколько штучек.
Семь Поп всё читает и перечитывает записку. Несколько раз хмыкает.
Потом смотрит на маму и на Хедвиг.
– Если зайдёте ко мне в магазин, я их достану. Это в двух шагах. Но надо поторопиться, потому что через полчаса по телевизору начнётся футбол.
И, пока папа и дедушка стоят в окружении разных седовласых тётушек, которые хотят подержать их за руки и поплакать у них на плече, мама с Хедвиг выходят вслед за Нильсом на улицу.
По дороге до магазина Семь Поп в основном помалкивает. Иногда заглядывает в письмо и как бы легонько кивает. Потом тяжко вздыхает.
Антикварный магазинчик закрыт, внутри темно. Но у Нильса, разумеется, есть ключи. Он отпирает замки и железную решётку за дверью, и они входят.
Здесь продаются самые разные ценные вещи. Комоды, серебряные ложки, сервизы. В коробочке с надписью «Лимонный мусс» лежат бабушкины оловянные солдатики.
– Держи, – говорит Семь Поп и вручает коробочку Хедвиг.
Ну всё. Солдатики её. Даже не верится – после всех злоключений. Но это так. Хедвиг осторожно перебирает их – не отломались ли ружья. Нет, всё цело. И лошадка с пушкой тоже.
Мама смущённо покашливает.
– Вряд ли мы сможем выкупить всех солдатиков…
– Берите так, – отвечает Семь Поп. – Деньги мне не нужны.
– Нет, ну что вы! – пытается возразить ему мама, и щёки её вспыхивают. – Мы не можем принять такой подарок.
– Раз Эстер хотела подарить солдатиков Хедвиг, я не могу пойти против её воли, – говорит Семь Поп. – А в том, что записку написала именно Эстер, сомнений нет.
