С одной стороны я не верила. Не верила, и всё тут! Ну, сказал он, что ему нужна я. Но мало ли кто и что говорит? Что он мне сделает в людном месте? Силком же в машину не затащит, правда? А в мою машину и вовсе не сунется, у меня там много чего холодного и острого припасено. Та же гюрза в бардачке!
Да и потом, хотел бы что-то сделать, давно бы поймал и сделал, разве нет? Да и предупреждение его это… к чему? Что за игру он ведет?
Но эти здоровые сомнения были с одной стороны.
С другой… С другой я вспоминала, как выпала из сознания почти на двое суток, и проснулась в особняке Исаева. А ведь могла очутиться совсем в другом месте. И не совсем одетой. И не совсем целой. И… и хрен его знает, в каком виде еще!
И могла ли проснуться вообще.
Короче, клинило меня конкретно. Чувство легкой паники затыкал ком раздражения в горле и, как только раздался звонок, с места я подкинулась одной из первых. Вот только подруги, как назло, собирались со скоростью улиток, впавших в старческий маразм.
— А быстрей никак? — поинтересовалась, с трудом сдерживая раздражение, глядя как Ева с привычной педантичностью складывает конспекты в очередной свой дизайнерский рюкзак. Если честно, я бы уже на всей космической скорости двинула к корпусу со спортзалом, и давно была бы там, запираясь на все шпингалеты в раздевалке.
Вот только уже пообещала кому-то в одиночку не передвигаться.
И сейчас почти жалела об этом!
— Не терпится получить от Османа? — выразительно вскинула брови Лопаткина. Доминика уныло вздохнула, кажется, замедлившись еще. А я, заметив, что к нашему разговору прислушиваются, вроде как с неохотой и очень тихо выдала:
— Мне еще форму из машины забирать.
И почти вздохнула с облегчением, когда Аларский, спрятав ухмылку, все-таки отправился за остальными студентами на выход.
План сработал безукоризненно.
— Ладно, — судя по взгляду, Ева мне если и поверила, то ненамного. А Доминика и вовсе была рада вынужденной отсрочке.
И очень дико расстроилась, когда поняла, что у меня совсем другие планы!
— А как же форма? — недоуменно спросила подруга, когда я, покинув родной корпус, не двинула в сторону парковки, а совсем наоборот, живо дернула за угол, дабы быстрей добраться до спортзала.
— А я вспомнила, что она в рюкзаке, — лучезарно улыбнулась я, когда стоянка с кучей машин и освободившихся от занятий студентов окончательно скрылась из вида.
Ева смерила меня очередным подозрительным взглядом… Но снова промолчала.
Чувствую, допрос с пристрастием мне если устроят, то потом.
— От кого ты бегаешь?
Упс. Ошиблась!
У кого-то сегодня с терпением явный напряг. И это я даже не об Аларском говорю, который не просто так медлил в кабинете перед уходом — явно меня поджидал, дабы о своих планах напомнить. Чего я его, зря на парковку отправила, что ли? Пересекаться с ним, до того, как приедет Исаев, в мои планы не входило!
Если он приедет вообще.
— От новенького, — призналась с неохотой я. — Мы еще в клубе познакомились после драки. И… он мне не нравится. Совсем!
— А ты ему, как я понимаю, очень? — Лопаткова, как всегда, зрила в корень, в то время как Ника тихо, но отчетливо вздохнула. От зависти, наверное.
Вот глупая душа!
— Не спрашивай, — отмахнулась я от лишних расспросов, искренне надеясь на благоразумие и тактичность подруг. Я и так замучилась обдумывать и рассказывать о заварившейся вокруг меня каши, честно.
Слава всем великим покемонам, на этот раз и не пришлось. Мы не успели доковылять даже до крыльца, как оказались в толпе среднего размера и почти одинакового возраста — весь наш буйный коллектив почти дружно топал на тренировку. Парни, как всегда, гоготали, девчонки висли у них на плечах…
Я вздохнула с облегчением.
Хоть что-то осталось неизменным!
Наш коллектив сформировался давно, и чуть не распался лишь однажды. Когда кто-то выкупил здание танцевального центра, а вместе с ним и нашего руководителя. Это был конкретный такой удар ниже пояса, если честно, для всех, многие даже сразу разбрелись куда-подальше. Но положение спас Осман, который тогда был еще просто танцором. Он-то и щелкнул по нашим приунывшим носам, нашел место, где нам заниматься, и сам встал у руля. С тех пор отсеялись слабые, добавились сильные, вскрылись все «крысы»… Но основной костяк остался прежним. Мы стали только сильней и популярнее.
А еще, прежним осталась наша дислокация — спортзал этого самого универа. Да не простой, а тот самый, из платного отделения, огромный и обалденный, с отдельными раздевалками и даже душевыми. И всё это абсолютно бесплатно!
Семья Кумратовых, кроме прочего, финансировала и некоторые институты нашего университета.
И потому, когда встал вопрос о высшем образовании, мы с подругами над выбором долго не маялись. Даже пролезли на бюджет, мужественно решив не висеть на шее родителей мертвым грузом. Никина мама, легкомысленная бизнесвумен, была в шоке, но сильно не возражала. Мой папа с мачехой идею только одобрили, а вот у Евы всё было гораздо сложнее.
Но об этом как-нибудь потом.
В общем, в отдельный корпус с несколькими спортзалами, тренажерными залами и прочей лабудой мы ввалились шумной гогочущей компанией. И только меня, окунувшуюся, наконец-то, в привычный жизненный уклад, отпустила тревога, как вся наша бригада замерла, остановившись на подходе к нужному помещению.
По пустым коридорам разливались нежные, тоскующие звуки скрипки.
Дальше, до распахнутых дверей, все двенадцать человек крались уже на цыпочках, мигом оборвав все обыденные приколы.
Сотни пустующих квадратных метров были залиты яркими лучами солнца, бившего из множества огромных окон под потолком. А посередине чуть шершавого, темно-синего пола с обязательной разметкой, стояла высокая, стройная мужская фигура с изящным лакированным музыкальным инструментом в руках.
Мы неаккуратной горой застыли в дверном проеме, осторожно выглядывая над головами друг друга.
Тонкая песня скрипки скручивала внутренности в узел.
Осман играл, прикрыв глаза, делая это так, как умел он один — полностью отдаваясь музыке.
Кажется, это была мелодия Ибрагима и Хатидже из «Великолепного века». Полная тоски и печали, неразделенных надежд и боли по несбыточному, она будто касалась самых уязвимых струн души.
И в тоже время, это было нереально, прям до невозможности красиво.
Мы все замерли, будто кролики в свете фар несущегося на нас «Ланд Крузера»…
— Нам писец, — коротко констатировала Ника.
И она была права. Стоило только Осману прекратить играть, заставив последнюю ноту жалостливо повиснуть в воздухе, и резко открыть глаза, мы бросились по раздевалкам в рассыпную!
