У кого-то из нас обязательно сдадут нервы, у каждой по своему ряду причин. И лично мне брать на себя сомнительное первенство не хотелось абсолютно!
— Не смей сегодня появляться в «Джокере», — едва я успела поравняться с азиатской дамой, та вцепилась мне в руку чуть повыше локтя. — Ни ты, ни швабры твои. Иначе…
— Иначе что? — вскинула брови, не шевелясь, чувствуя, спинным мозгом чувствуя, как замирают студенты вокруг.
— Иначе, — хватка на руке стала сильнее, впиваясь чрез ветровку острыми ноготками. — Пожалеешь. Больше тебя защищать некому.
— Да что ты? — резким разворотом отвоевала конечность, впиваясь злым взглядом. Даже вперед шагнула…
— Давайте обойдемся без кошачьих ссор, дамы, — послышался из угла столовой мягкий, бархатистый голос. — Не лишайте меня аппетита.
Градус напряжения тут же спал, будто по щелчку пальцев.
Обменявшись с Марикой многозначительными взглядами, мы все-таки разошлись, но уже молча. Она направилась в сторону холодильников с едой, я — в сторону крайних столиков, за которым и сидело местное успокоительное. Не только мое — всех студентов сразу.
Османа Кумратова знал, уважал и любил весь институт разом, с первого курса до последнего. Он никогда не злился, морды никогда никому не был, даже голос не повышал. Да это и не требовалось: для мужского населения хватало всего одного взгляда темно-медовых глаз и пары спокойных холодных фраз, чтобы они беспрекословно ему подчинялись, будто попадая под какой-то гипноз. А для нервных барышень было оружие поубойнее: многочисленные художественные таланты, мягкий, веселый нрав, и внешность турецкой модели, от которой захватывало дух.
От осознания, что в конце учебного года Осман нас окинет, зажав подмышкой свой красный диплом, я месте со всеми остальными уже закупала оптом носовые платки. Для меня, Евы, Доминики и остальных танцоров этот факт вообще становился катастрофой — как мы сможем не развалить весь наш буйный коллектив, да при отсутствии нашего драгоценного руководителя, да продлит Аллах его дни бесконечно?
— Ты с нами, душа моя?
— А-а-а? — только когда передо мной пощелкали длинными музыкальными пальцами, я поняла, что ушла в астрал устраивать собственные Звездные Войны, причем даже не осознав, когда успела плюхнуться за столик и просидеть за ним пару минут с отсутствующим видом. — Прости, задумалась.
— Возвращаться в себя всегда тяжело, звезда моего счастья, — Мастер, видимо, привязал мою нирвану к какому-то определенному моменту, о котором я успела подзабыть. — Не правда ли, друг мой?
Раздался скептичный хмык, и только тогда я заметила присутствие за столом постороннего парня. Ну, как парня? Лет двадцать пять, ну, может, двадцать семь. Для студента, пожалуй, староват… хотя знаю я пару оболтусов, которые на учебной скамье не первый срок доматывают-доматывают, да никак домотать не могут. Да и Осман, судя по всему, его ровесник — а Мастер у нас любитель перепробовать в своей жизни если не все, то многое. Ходили слухи, сколько у него самых разно профильных корочек дома лежит, от музыкальной школы до барменского сертификата… Их никто не видел, сам парень на все расспросы таинственно улыбался и отмалчивался. Но как всегда все обо всём прекрасно знали!
Да мы и воочию успели повидать огромное количество его самых разнообразных знакомых, от простого честного дворника до откушавшегося сына депутата. И могли точно сказать — верим!
Кстати этот, который друг, может вполне оказаться хоть самим чертом, заскочившим к Осману в гости — я даже не удивлюсь.
— Ан-н-нья, — мурлыкающим насмешливым голосом позвал меня Мастер, пока я снова шуршала бантиками воспоминаний в пустой черепной коробке. И я б может, устыдилась и покаялась, пожаловавшись на усталость после долгого перелета. Если в это самое время не смотрела на того самого гостя. Он как раз рассматривал меня…
И при упоминании моего имени вздрогнул!
— М? — хлопнула ресницами, устремляя взгляд на Османа, решив больше не смущать своим вниманием его впечатлительного, как ромашку, приятеля. Странный, ей-богу, чебурек.
Шатается от меня, как от чумной, будто у него аллергия на рыжих с именем «Аня». Хорошая такая аллергическая реакция, с жестким насморком, приступом артериального давления и острым энур…
Ладно, хохмить не будем. Главное, чтобы при виде меня бедолага не помер, и то хлеб.
— Познакомься, мой друг — Демьян Исаев, — вспомнил о приличиях Осман, указывая на шатена, сидящего напротив меня.
Я мысленно просклоняла непривычное слуху имя, оценила темные, чуть длинноватые густые волосы, всмотрелась в резковатые черты лица, впечатлилась выразительными глазами, темнеющими от злости при виде меня, заметила татуировку на шее в виде перевернутой звезды, заключенной в круг и с тремя шестерками посередине…
И кивнула.
Так и запишем, Антихрист.
Запомним, учтем, обижать не будем, и пойдем гулять в другую сторону.
И как я с ассоциацией с чертом угадала?
— Приятно познакомиться, — памятуя, как Осман не любит некультурных людей, попыталась выдавить из себя, отчаянно оттягивая момент, когда придется протянуть для рукопожатия руку. Мне вот что-то прям шептало на ухо, что косточки мои если и сожмут в ответ, то сразу до характерного хруста. Или вообще руку в ответ не подадут — аллергия все ж у человека. Кому охота чесаться после меня?
Но к счастью, делать ничего не пришлось. С коридора раздался радостный девичий вопль «Соболевы приехали!», народ вокруг махом оживился, а я некультурно шмякнулась лицом в стол.
Да кто сегодня в универ всякую нечисть загоняет?!
— Прелесть моя, это не гигиенично, — с меня сдернули кепку, продолжая, как я подозреваю, мирно потягивать кофеек из крохотной чашки, сваренный в настоящей турке предусмотрительной помощницы местного повара.
— Зато надежно и практично, — уныло вздохнула, не слишком-то желая являть свой лик возбужденному народу.
Интересно, если я сейчас совершу наглое, но стратегически важное отступление домой с последней пары, куратор меня простит?
Как назло, из угла столовой, где сидели старшекурсники, донеслось порядком забодавшее «Я календарь переверну, и снова третье сентября-я-я». Пришлось вспомнить о предыдущих днях учебы, нагло пропущенных, пытаясь припомнить заодно: а пропустили ли меня в Россию с гильотиной, или ее таможенный контроль отобрал?
— Еще не виделись? — понимающе улыбнулся Осман, мимоходом растрепав мои кудри во все стороны в ободряющем жесте.
Я вздохнула, отлипая от стола:
— Нет, и не хотелось.
— Иди, задерживать не стану, — кивнул парень, протягивая мне кепку. И, пока я ее водружала на свое усталое чело, привычно разворачивая козырек назад, Осман вдруг сощурился на кого-то позади меня. — Ты снова за старое, свет очей моих?
Спины коснулась ловкая женская ручка, пробежалась короткими ноготками, и на плечо легла ладошка подошедшей Доминики:
