Соболеву трясло, и трясло зверски, начиная от кончиков медных кудряшек у белых висков, и заканчивая пальчиками ног в тех самых (а Демьян мог бы поклясться), кипенно-белых носочках.
И ведь Исаев, на самом деле, понятия не имел, о чем шла речь в «семейном» разговоре — не позволило расслышать расстояние. Да и повод был не столь важен, обо всём куда подробнее рассказала непроизвольная реакция самой Нюты.
Рыжую просто колбасило от нервов.
Исаев, будто внутренним чутьем понял, что слова тут излишни. Тут его собственное тело сработало вперед него, на одних инстинктах: схватить, прижать, не отпустить и… промолчать.
И перевоспитавшееся за последний год чутье себя оправдало полностью. Девушка в его руках взбрыкнула раз, другой, третий… И вдруг затихла.
А спустя пару секунд даже вцепилась в него, нервно комкая пальцами футболку.
Ну и пусть.
Уж лучше так, чем она снова схватится за ножи.
Конечно, показанный фокус его впечатлил вдвойне. Вот только, по его догадке, Соболевой, как минимум, требовалось выпустить в Ярослава весь запас какого-нибудь оружейного склада, чтобы окончательно успокоиться. И вроде как к этому желанию претензий нет, всё даже логично.
Но кому от этого станет легче на самом деле?
Исаев сжал зубы, когда короткие ногти рыжей сильно царапнули его бока сквозь тонкую ткань футболки. Нюта уже не сопротивлялась, но еще и не расслабилась в его руках. По крайней мере, не настолько, чтобы он мог хоть немного ослабить свою хватку.
И лишь спустя еще пять минут, невыразительно долгих, он почувствовал, как рыжая чуть подуспокоилась. По крайней мере, настолько, что когда он отнял одну ладонь и дотянулся до раковины в закутке между баром и дверью в офис, она не подумала возразить.
И даже промолчала, когда Демьян, без лишних объяснений сунул ее обожжённую ладонь под ледяную воду, благо стояли они рядом, не пришлось никуда идти.
Оставалось всего ничего — выждать еще минут десять (а в идеале и все двадцать), пока не подействует проверенное средство первой помощи в виде холодной H₂O. И уже следом впихнуть в хорошенькую головку мысль о том, что для начала стоит позаботиться о себе, а потом уже злиться, швырять предметы вокруг и строить коварные планы мести.
Но всё опять пошло наперекосяк, когда последние гости кофейни, отойдя от первого шока, резко почувствовали себя лишними и решили покинуть кофейю.
От постороннего шума Соболева будто бы пришла в себя. И когда попыталась отстраниться, Демьян удерживать больше не стал. Ему не понравилось, как рыжая сухо кивнула, в качестве благодарности (видимо, не могла пока говорить) и молча закрыла кран, стряхивая с отчетливо покрасневшей руки воду. Но задерживать и переубеждать ее не стал, даже когда она ушла в офис, не треснув напоследок дверью.
Лишь негромко поинтересовался у Кости, задумчиво застывшего за барной стойкой:
— Она не плакала. Почему?
Вопрос был не праздный. Действительно, вытерпеть боль от ожога и моральную порку, устроенную собственным братом… и остаться с абсолютно сухими глазами? Явление из ряда вон, если честно.
По крайней мере, уж точно выходящее за рамки обычного женского поведения.
Хотя, положа руку на сердце, где все рыжие и где обычно?
С ними, куда не ткнись, вечно какой-нибудь неприятный сюрприз вылезет. Карма у них такая, что ли?
Фомин, машинально принимаясь зачем-то протирать очередную чашку, ответил ни сразу, и с видимой неохотой:
— Это моя вина. Как-то давно, нам лет по восемь-десять было, я предложил стащить у предков ножи и тайком потренироваться.
— Всё закончилось плохо? — криво усмехнулся Исаев, подходя ближе. Он уже прекрасно понял, чем закончилась шальная детская вылазка — большими проблемами на всю оставшуюся жизнь.
С другой стороны, кто не чудил в детстве?
Сам Демьян, так вообще… вроде давно вырос, но до недавнего времени исполнял нехило!
Костя сухо кивнул:
— Примерно. Умел чуть больше, раздразнил ее. В итоге Нюта располосовала себе бедро. Не сильно, но крови было море. Она ревела, я перепугался… Наорал на нее, дебил. Ляпнул, что только мелкая шалупонь разводит сырость из-за такой ерунды и бежит жаловаться папочке. Короче, всякую херню нёс, понимал, что предок ее, да и мой, мне шею свернут, если узнают. Естественно, рану быстро спалили. Мне башку чуть не оторвали… Но с тех пор Нюта больше не плачет. Никогда. Даже если очень херово. К психологу ходить не надо, чтобы понять — обеспечил ей затык на всю жизнь. Сын папиного друга, млять.
Исаев внимательно слушал скупую исповедь Кости, внимательно наблюдал за его лицом… и вдруг понял.
— Это она, — он даже не спрашивал, утверждал, медленно подбирая слова, чувствуя, как сложился в его голове пазл. — Та, из-за которой ты ушел в загул… Это Соболева, верно?
— В кого ты такой догадливый, Антихрист? — недовольно хмыкнул Костя, так и не поднимая глаз.
Но продолжить не успел — вовремя заметил, как из-за угла высунулась любопытная мордочка управляющей.
Или администратора?
Вот жеж… Не было Демьяну печали, придется теперь учиться близнецов и тройняшек между собой различать!
— Разгоняй всех домой, Соня, — всё-таки заметив ее присутствие, устало махнул рукой бармен. — Я закрою.
— Конечно, — кивнула девчушка, поспешно скрываясь обратно.
И Исаев понял, что разговор вынужденно откладывается. В кофейне на несколько долгих минут воцарилась суета, прием львиная ее доля проходила за закрытыми дверями. И все равно, пока Костя размеренно двигался за баром, из-за угла то и дело кто-то постоянно выглядывал. Да и девчонки-официантки, торопливо наводящие порядок в зале перед уходом, то и дело бросали на нового хозяина косые взгляды, явно надеясь погреть ушки.
Что ж, такую возможность Антихрист им не дал, временно оккупировав один из столиков. Торопиться ему было решительно некуда, все части головоломки, наконец-то, встали на свои места. Осталось лишь дождаться подтверждения от Фомина, хмуро приводящего свое рабочее место в надлежащий вид.
Он, как мог, явно тянул с неприятным разговором.
Но, наконец, все окончательно стихло. И, как назло, снова материализовалось уже знакомое лицо, правда, на этот раз с малость виноватым выражением:
— Кость, мне бы вещи забрать. Они в кабинете. А там…
А без слов понятно, что там. Очень злое, недовольное руководство, которое, кстати, сейчас не только активно обсуждали покинувшие рабочие места работники, но и не менее активно ее жалели.
В отличие от Ярослава, Соболеву здесь явно любили.
— От меня-то ты что хочешь? — бармен бросил на нее сердитый взгляд из-под длинной косой челки.
— Я схожу, — поднимаясь со стула, понимающе усмехнулся Демьян, которому сегодня, по всей видимости, было суждено поработать местным героем на благо процветания одной отдельно взятой академии и во имя спокойствия нервной системы ее обитателей.
