И хохотали еще добрых полчаса, пока «счастливые» еще не молодожены призывали на наши головы все кары небесные. И еще почти час веселились потом, собирая свои вещи, под далекий крик и мат откуда-то снизу — Тамерлан всё это время гордо сидел на лестнице, не пуская никого наверх. Когда же мы спустились с чемоданами, нас бы прокляли еще раз… но при виде самого разного оружия у меня за спиной и на поясе, пыл злого чернокнижника в старшем брате как-то заметно поубавился.
Что, кстати, никак не помешало ему забрызгать слюной гараж, при моей попытке взять новенький мамин «Каптюр» с белой крышей, аккуратный и красивый, похожий на шикарную стальную касатку. Естественно, на гоблинский «Гелик» был наложен эдакий арест… и пришлось мне, вздыхая и охая, садиться за руль папиного «Ровера».
Ввиду его огромных габаритов я, конечно, предпочла б его рабочий «Ягуар»… но после аварии он восстановлению не подлежал.
И вот, багажник оказался забит чемоданами и сумками, на заднем сидении гордо уселся мой верный пес, пассажирское занял улыбающийся братец… И мы отчалили домой.
Не знаю, как Макс, но я покидала особняк с легким сердцем. Да, в эту ночь я окончательно потеряла одного брата. Но, кажется, обрела другого!
Может, конечно, я забегала вперед и была слишком доверчивой, но не предложить пожить у меня не смогла. Максим, к счастью, согласился и даже по приезду помог разобрать бардак, оставленный после той самой злополучной пьянки за импровизированным карточным столом.
А потом, сидя на кухне, мы болтали до утра, ни о чем конкретном, и сразу обо всём. И вроде как, у меня на душе стало что-то потихоньку оттаивать… Во всяком случае, на рассвете мир уже не казался настолько жестоким.
Примерно в семь утра отчаянно зевающий братец, не выдержав, стал просить дозволения откланяться. На что ему был выдан благословляющий пинок в сторону давно пустующей отцовской спальни, а сама я, откопав в чемодане первый попавшийся спортивный костюм, направилась в душ смывать усталость.
Тканевая маска и патчи помогли привести себя в относительно приемлемый вид, а старенькая, но могучая кофеварка, повредничав, все-таки расщедрилась на чашку животворящево.
Жизнь заиграла новыми красками, и из дома я выходила в наушниках, перепрыгивая через три ступеньки, мурлыкая песенку под нос…
До тех пор, пока чуть не врезалась в припаркованную напротив подъезда белоснежную «Инфинити».
— Какого… — чуть не матюгнулась, с трудом поймав выпавший из правого уха эйр потс. Хотелось бы, конечно, всё списать на случайность, мнительность и расшалившееся воображение, да крабиком протиснуться прочь. Вот только знакомая высокая фигура со светлыми волосами, небрежно опирающаяся на капот, не давала никакого пространства для маневра как мыслей, так и действий!
— Доброе утро, Нюта.
— Было доброе, — не смогла не съязвить я, глядя на парня, одетого в убойный темно-синий классический костюм, небрежно поигрывающего ключами в руках. — Пока ты не заявился. Какого черта, Аларский?
— Тебя вчера не было, — очаровательно, в его понимании, усмехнулся он. — Я беспокоился.
— Сидя с Доминикой в ресторане? — ляпнула я, и тут же прикусила язык. Еще не хватало, чтобы он подумал чего-нибудь не того!
И ведь подумал, козлина такая. Рассмеялся так… многозначительно, что я натурально скривилась!
— Да ты, никак, ревнуешь, Нюта?
— Отнюдь, — я хмыкнула, поправляя на плечах рюкзак. — Безумно за вас рада. От всей души желаю счастья вам обоим, а тебе еще кучу запасных нервов в придачу. Ты ведь за этим приехал? Мое благословение получить?
Я очень надеялась, что это на самом деле так, хоть природных скептицизм и вопил на всех голосах об обратном. Но ведь надеяться мне никто не запрещал, верно?
Однако чуда не случилось. Совсем наоборот: блондин вдруг качнулся вперед, одним ленивым шагом сокращая разделяющее нас пространство, и самоуверенно, двумя пальцами схватил мой подбородок:
— Не нужно хамить мне, малыш. Ты прекрасно знаешь, для чего я здесь.
— Многоженство в России запрещено, — не сдержалась от улыбки я, даже не думая вырваться, хотя появилось отчаянное желание выплюнуть ему в лицо жвачку.
Но кругом по своим делам спешили люди, сновали дети с непомерно большими рюкзаками, а на соседних лавочках уже вовсю несли раннюю вахту бессменные блюстительницы порядка в накрахмаленных платочках. Короче, устраивать прилюдный скандал не хотелось совсем. Я итак в последнее время во всех пабликах своими выходками засветилась!
— Мне это и не нужно, — Аларский и бровью не повел, только его палец неспешно прочертил невидимую линию на моей щеке. — Чем чаще мне отказываешь ты, тем чаще я буду видеться с ней. Смекаешь?
— На Джонни Деппа не тянешь при всем желании, извини, — видит Бог, я честно старалась отодвинуть его руку от себя так, чтобы этот жест не выглядел брезгливым. — Как и на Джека Воробья. Какое мне дело до ваших свиданок?
— Тебя я не обижу, Нюта, — мутные серо-голубые глаза некрасиво сверкали угрозой, всё больше напоминая мне дохлую рыбу. — А вот за твою подружку поручиться не могу. Иногда она слишком назойлива. И болтлива.
— Только тронь ее, — я прищурилась, отчаянно жалея, что выгуляла Тамерлана два часа тому назад, а не вышла с ним сейчас. — И ты пожалеешь.
— Скорее наоборот, — парень открыто усмехался с видом человека, полностью уверенного в собственной неуязвимости и ненаказуемости. — Если я трону ее, пожалеешь ты. Не так ли?
Сучонок. Конкретный и непробиваемый!
Ну, какого черта я не додумалась сразу включить диктофон на телефоне, а? Всего-то нужно было пару кнопок нажать, и Доминика бы сама к нему ближе, чем на сто метров не подходила!
Дрожащими руками я достала из кармана сигареты:
— Что тебе от меня нужно, Аларский? Только не загоняй про большую и чистую любовь.
— Пустяки, Соболева, — он улыбался, а мне хотелось от души дыхнуть ему в морду дымом. А ведь еще вчера зарекалась не курить! — Ты знаешь, что такое фиктивный брак?
— Чего-о-о?!
По-моему, мой обалдевший вопль услышали не только все соседские бабушки, но и весь район разом.
Нет, я, конечно, все понимаю. Но сгонять в ЗАГС мне первый встречный еще ни разу не предлагал!
— Дурочкой не претворяйся, — парень снова оперся задницей, упакованной в классические черные брюки, на белоснежный бампер, создавая шикарный контраст. — Тебе это не идет.
— Ты о светофор по дороге долбанулся? — я покрутила пальцем у виска. — С какой это пьяной радости я должна пойти за тебя замуж, пусть и не по-настоящему?
Аларский недолго молчал. Он тоже закурил, обычные, без ароматизатора, но дорогие сигареты, и с минуту пристально вглядывался в мое лицо, как будто надеясь что-то на нем прочитать. Ну или просто хотел вывести меня из себя. И у него это почти получилось!
