Черт. Совсем забыла, что двери в квартире довольно старые, да и звукоизоляция из ряда вон! Мы никогда ей не заморачивались, у нас с папой друг от друга особых секретов нет. Всяких временных баб родитель домой не таскал, ко мне подружайки не приходили, а редкие набеги Джокера папа спокойно пережидал на кухне за бокалом хорошего коньяка.
— Доволен? — я зло посмотрела на брата.
Он, кстати, оказался слегка удивлен и даже раздосадован. Но праведным гневом, кажется, уже не пылал. И, скорчив самую невероятную мину, высказывая ей все, что он обо мне думает, с явной неохотой открыл передо мной дверь.
А там…
Как я и думала, Инесса проходить на кухню не собиралась, так и осталась стоять на коврике под порогом, ожидая грандиозного скандала в ее честь. Громких разбирательств, конечно, мы не устраивали, но и того, что она услышала, вполне хватило — девочка предсказуемо попыталась уйти. Вот только входная дверь была оснащена огромным замком под заказ, с кучей секретиков и потайных механизмов — ее так просто не открыть. Особенно если впервые в жизни такую систему видишь.
Мне стало стыдно.
— Инесса, прости. Я не думала, что ты услышишь. Это было очень… грубо с нашей стороны. Особенно со стороны некоторых. Да, Максим?
Макс неопределенно хмыкнул, опираясь плечом на край шкафа, складывая на груди руки. А, ну да, ну да. Гусь, помнится, птица гордая. Пока не пнешь, не полетит!
Ничего, мы его распнем попозже… И на этот раз уж точно наедине!
— Все в порядке, — низко, очень низко опуская голову, шмыгнула носиком Инесса. — Всё… в порядке. Я всё понимаю. Мне у вас, и правда, не место. Максим прав.
— Хрена лысого он прав, — раздражение на упертого, говорливого не к месту гоблина вырвалось у меня непроизвольной грубостью. — Он сам в таком же положении недавно был. Это он гордости ерепениться. Ты не слушай, ладно? Пойдем, чаю попьем?
— Нет! — как-то слишком резко отказалась девушка. — Я хочу уйти. Сейчас же!
— Инесс, послушай, — вздохнула я, понимая, что девчонку, кажется, мы крепко обидели. — Ты…
И не договорив, громко взвизгнула, когда она подняла, наконец, голову. Я машинально отпрянула назад, запнулась о Макса, стоящего позади, и мы кубарем полетели на пол, хором отбив копчики. Но боль вовсе не чувствовалась — вместо нее на сознание кирпичной стеной упал шок.
Глаза Инессы мироточили!
Потом, правда, я вспомнила, что мироточат в основном иконы или святые мощи, но легче от этого не стало. Девушка продолжила ронять на мой коврик самые настоящие кровавые слезы!
— Чтоб я сдох… — первым выдал из себя малость охреневший Максимушка.
Я согласно кивнула. Это прям… это я даже не знаю, что сказать!
— Это не заразно, — всхлипнула Инесса, судорожно размазывая алую жидкость по щекам. — Это просто… особенность. Такая же была у Алексея Романова.
— Вся его семья, помнится, плохо кончила, — первым с удивлением справился мой гоблин. И даже встал сам, а после резко вздернул меня на ноги, как редиску из грядки.
Глядя, как красные потеки на белом хорошеньком личике увеличились, я от всей души треснула ему подзатыльник:
— Их расстреляли, идиот!
И, набрав в судорожно дергающуюся грудь воздуха, уже намного спокойнее спросила:
— Так ты поэтому говорила о болезни? Не хотела идти?
— Да, — девочка виновато шмыгнула носом, опуская руки и полностью признавая свою вину.
Я озадаченно почесала затылок, пристукнутый о брательника плечо во время падения.
М-да-а-а уж!
— Так, ладно, — взять себя в руки сходу не удавалось, однако пришлось. — Ничего страшного не произошло. Инесса, ты — в ванную, смывать с себя негативное прошлое. Сменную одежду я тебе дам. Макс, ты — на кухню, ставить чайник, заодно можешь погуглить. И накапай пустырника, что ли… Себе!
Девочка, наконец, перестав плакать, гнусаво хихикнула, прикрывая распухший нос ладошкой, и я вздохнула с облегчением
Кажется, хрупкий мир был установлен. Но надолго ли?
На мое счастье, проблем с гардеробом для нашей необычной гостьи не было. В моем шкафу обнаружилось немало одежды, еще совсем новой, в упаковке, и даже нижнее белье с бирками. Что-то было заказано через Али-экспресс, и я здорово лажанула с размерами, что-то в подарок из командировок привозил папа… Нежно-золотистый кашемировый спортивный костюм, состоящий из тонких брючек и мягкого свитшота был как раз из таких. Папочка его, кажется, из Италии приволок, но малость ошибся в габаритах. Истинный мужик!
Таких «подарков», после тщательного обыска, оказалось еще с десяток, что решало вопрос гардероба Инессы на первое время. Нашлась даже пижама с барашками, а по обуви у нас оказался один размер.
К сожалению, подходящий по размеру комплект кружевного белья завалялся в единственном экземпляре. Ну, да ладно. В магазин есть, в чем ехать, и слава богу.
Макс, кстати, пустырником баловаться не стал, но коньяка в кофе все-таки накапал. И когда я, передав в ванную сверток со шмотьем и новой расческой, вернулась на кухню, гордый гоблин молча пододвинул мне чашку, занырнув-таки с разбегу, в недра всезнающего Гугла.
И вот, что он сообщил.
Такая особенность, как кровавые слезы, действительно существовала, и называлась она гемолакрией.
Обычно она является следствием какой-то болезни, от запущенного конъюнктивита до, блин полноценного рака. Но иногда она наблюдается на фоне абсолютно здоровья человека, и носит название истинной, идиопатической гемолакрии. То есть человек ничем не болен, на нем можно пахать, но из его глаз нет-нет, да капают кровавые слезки от одного до двадцати раз в сутки.
Ну-у-у… вспоминая нашу первую реакцию, я таки теперь не удивляюсь, от чего мачеха Инессу так упорно из дома гнала. Дикость, конечно. Это же всего лишь физиология!
— Но она спонтанно проявляется в подростковом возрасте, а потом так же спонтанно исчезает, — задумчиво медитируя над горячей кружкой, процитировала я прочитанное.
— Ага, — близнец, уже битый час залипающий в телефоне, принялся снова тыкать пальцами по экрану, отыскивая нужную вкладку. — Но потом может проявляться на фоне гормональных всплесков или сильных эмоциональных потрясений.
— Так и есть, — послышался тихий вздох от входа.
Одновременно подняв головы, мы ахнули!
На кухню, закончив банные процедуры, неслышно прокрался ангел…
Естественно, это была Инесса. Но какая!
Хрупкая, тонкая, изящная. Хорошенькая, как не знаю, кто! Лазурные глазища, светлые бровки вразлет, длинные пушистые ресницы, чистая, белая кожа. Пухлые губки, тонкие черты лица, аккуратные музыкальные пальчики с короткими ноготками и очень светлые, почти белые длинные волосы, в легком хаосе струящиеся волнами по точеным плечикам.
