Достав измятый лист, я прочла заклинание, сплетая потоки согласно формуле, и… Абсолютно ничего не произошло. Как бы я ни напрягала зрение, сколько бы силы ни вкладывала, нити, связывающие одну кровь, так и не появились.
Потому что им неоткуда было появляться. Нас с галецием Альиксом Брауштом не связывало ничего. Впрочем, как и с Истолом.
Спустившись в холл управления, я беспрепятственно покинула его, но уже на ступеньках скользкой лестницы была вынуждена остановиться. Все то, что успело растаять за день, к вечеру превратилось в серую кашу и застыло наледью.
Экипаж с гербом рода Вантерфулов стоял у крыльца. На тротуаре рядом с фонарем меня ждал наследник этого славного рода.
Подав мне руку, чтобы помочь спуститься, он произнес всего одно слово:
— Прости.
Но в этом «прости» было все. Все его сожаление, вина, которую он уже успел придумать и присвоить себе. Однако, судя по взгляду, из произошедшего за этот долгий день мужчина не знал и половины.
Мне предстояло его просветить.
Глава 11
Нет участи страшнее потерять свои маски,
Ведь иные без них жить не умеют
Извозчик не торопился гнать лошадей. Чем темнее становилось на улицах Абтгейца, тем ярче освещали фонари тротуары и заведения, что располагались на главных проспектах. Жизнь в столице кипела, не останавливаясь даже по ночам, но уже завтра привычный мир всех этих людей должен был рухнуть.
Потому что о смерти естийя объявить предстояло именно мне. Чем больше я тянула, тем больше слухов рождалось, а пошатнуть веру в род Эллес я никак себе позволить не могла. После стольких лет Амбер должна была вернуться в свою собственную крепость, а не на ее развалины.
— Во дворец? — спросил Истол, напряженно следя за каждым моим движением.
Внутри экипажа было тепло, почти жарко от горячего камня, а под потолком вяло левитировал небольшой огонек, освещающий обе мягкие скамейки. Достав из кармана плаща все тот же клочок бумаги, стараясь унять любые эмоции, я внимательно всмотрелась в глаза куратора.
У меня к нему было очень много вопросов, но ответ на главный я могла узнать и без его участия.
— Не сейчас, — ответила я, собравшись. — Нам стоит поговорить без свидетелей, но прежде… Не мешай мне, пожалуйста.
Заклинание поиска родственной крови вновь вырвалось из моих уст, зазмеилось, заструилось вместе с магическими потоками. Проговаривая каждое слово, я искренне молилась Всевышнему, чтобы Истол не оказался моим братом.
Отчего-то для меня это было очень важно, хотя, по сути, в моем восприятии ничего бы не изменилось. Я и так считала его скорее братом, другом и совершенно не рассматривала в качестве возлюбленного.
Потому что мне было с чем сравнить. Галеций Вантерфул не вызывал во мне и десятой части тех эмоций, чувств, ощущений, что безраздельно принадлежали Амадину — мужчине, которого по-настоящему я толком и не знала.
Структура заклинания сформировалась, но, не найдя никого подходящего вблизи, нити просто рассыпались, что, несомненно, не стало тайной для некроманта. На меня он посмотрел выжидательно, одним своим взглядом требуя объяснений.
А я вдруг поняла, что не готова ему их дать.
Что он сделает, когда поймет, что я не наследная дайна, пустышка, подделка, на которую было возложено так много надежд? Я не знала. Одна часть меня хотела доверять ему безоговорочно, а вторая напоминала, что передо мной аристократ — тот, от кого априори не стоит ждать ничего хорошего.
Совесть дернулась, но лишь на миг. В конце концов, от меня у Истола тоже имелись тайны.
— Заклинание, снимающее иллюзии, — солгала я, пряча пристыженный взгляд. — Но не думаю, что оно работает на самом деле.
— Ты опасалась, что под моим обликом к тебе может подойти кто-то другой? — удивился мужчина.
— Прости, но после произошедшего сегодня я уже ни в чем не уверена. Это ты устроил Берни работать во дворец?
— Я, — не стал некромант отпираться, да и не стоило. — По твоей просьбе я нашел ему хорошее место. Он не показался мне тем, кто способен на преступление. Выходит, я ошибся.
— Не ты один. Я знала его гораздо дольше тебя и…
Мне было трудно подобрать слова. Я пыталась не сказать лишнего, но так или иначе выходило, что о поступке естийя Истол должен был знать, а значит, должен был знать и обо мне, потому что одно без другого рассказать не получалось.
Отметив, как мужчина пересел на мою скамейку и взял меня за руку в знак поддержки, я едва не расплакалась. Просто потому, что это невероятно трудно — быть одной. Я всю свою жизнь была одна, но сейчас был не тот случай. От моих решений зависела не только моя жизнь.
— Заклинание, которое я прочла. Оно устанавливает связь между родственниками, если таковые находятся рядом, — произнесла я тихо, глядя в противоположную стенку кареты невидящим взором. — Я не наследная дайна этих земель, не дочь естии Амбер Мани Эллес и галеция Альикса Браушта, не Павлиция Амбер Эллес. Я самозванка, о чем повелителю поведала почерневшая чаша, когда этим утром он приказал мне открыть сокровищницу «Падшего Естийя». Берни убил его, потому что властитель собирался убить меня.
Это был долгий разговор. Сделав круг по центральным улицам, экипаж въехал через ворота на территорию дворца. Как и полагается, гвардейцы стояли на своих постах, хотя я была уверена, что порядка от них мне придется добиваться еще долго.
Карета остановилась перед главных входом, но вышли из нее мы только через час или два. Близость к Олли укрепила нашу связь, а потому торопиться больше не требовалось. Я могла спокойно и без прикрас поведать своему куратору каждую деталь прошлого и настоящего.
Когда я закончила, на то, чтобы переварить услышанное, мужчине потребовалось несколько минут тишины.
— Повтори, пожалуйста, еще раз: как звали твою настоящую мать?
— Веролика, — едва слышно ответила я.
— Не помню, — с сожалением покачал он головой в отрицательном жесте. — Мне тогда было восемнадцать, слишком много времени прошло с тех пор. Но я постараюсь найти что-нибудь в записях управляющего или отца. В крайнем случае обращусь к матери. Мы найдем твоего отца.
— Спасибо, — грустно улыбнулась я. — Честно говоря, не представляю, что делать дальше.
— Зато я представляю, — твердо произнес Истол, а слова его прозвучали решительно: — Ты наследная дайна этих земель, тебя признал естий, и этого уже не изменить. Если ты сейчас попытаешься сбежать, эти земли утонут в междоусобной войне, и я не уверен, что после столь длительного заточения Амбер способна хоть что-то взять в свои руки. Все, что ты любишь и знала, будет разрушено. В первую очередь станут погибать простые люди, у которых защиты попросту нет. Голод, холод, нищета, отсутствие крыши над головой. Беспризорников станет так много, что Офелия уже не сможет им помочь. А когда все станет совсем плохо, нас завоюет кто-нибудь из соседей, значительно сократив численность населения, оставив только молодых и сильных, кем без труда можно будет управлять. Скажи мне, Павлиция, ты готова взять на себя такую ответственность?
