Ни художник, ни годы Амбер не пожалели.
Не зная, как представить женщину друзьям, а их ей, я решила начать с главного:
— Смежная комната готова?
— Все сделано, Ваше Благородие, — отчиталась Рикола и стремительно присела в реверансе, опустив взгляд. Вслед за ней повторила и Бет, которой этикет был как кость в горле. Зато Энаро не растерялся, вытянувшись по струнке, как настоящий гвардеец. — Другие приказания будут?
— Горячая ванна и свежий наряд для моей гостьи. Ужин на двоих в ее покоях и… — перечисляла я, стремительно утягивая Амбер вслед за собой в сторону моей спальни. — Докладывать мне о происходящем в казематах каждые полчаса. К нам не впускать никого, даже галеция Вантерфула. Выполнять.
Смежные покои действительно являлись смежными. Заняв бывшие комнаты естии, я прекрасно знала, что дверь из просторной уборной ведет во вторую спальню, которая по правилам должна была принадлежать властителю. У потенциального естийя точно так же в распоряжении имелись личная гостиная, гардероб и кабинет, но до этого момента комнаты просто пустовали.
Покойный естий предпочитал жить в другом крыле.
Это был очень долгий разговор. Мы обе чувствовали себя неуютно, так что передышку встретили радостно. Пока Амбер принимала ванну, я все пыталась подобрать правильные слова, но они, как назло, не находились. Как бы я ни начинала свою речь, она все равно заканчивалась жестокостью.
Жестокостью по отношению к женщине, которая и без того натерпелась за последние восемнадцать лет. Я просто не имела морального права уничтожить ее окончательно. По крайней мере, не сегодня.
Мне кусок в горло не лез. Ощипывая горсть винограда, который абсолютно не вызывал аппетита, я рассказывала почти обо всем. О том, как прожила восемнадцать лет в Доме Покинутых. О том, как во мне открылся первый дар и я попала в Академию Проклятых. О том, как во мне проснулись и другие чары.
Занятия с куратором, приключения с Ионтином и Леукусом, обвинение в убийстве. Стоило только начать, и слова сами полились из меня, как если бы я действительно рассказывала о своей жизни матери. Наверное, мне все же этого не хватало, хотя сама я себя ущербной не чувствовала.
Не только я выросла без родителей.
Остановившись на том, как погиб естий, рассказав полуправду в общих чертах, я замолчала, наконец-то приблизившись к главному вопросу. Но вместо него неожиданно призналась, фактически пожаловалась:
— Я не готова взять власть в свои руки. Править я не хочу.
Естия молчала. Обескураженная, изумленная, пораженная. Я понимала ее, как никто другой: сама еще несколько недель назад ощущала себя растерянной, когда на меня вылили целый шквал новой информации, так что женщину не торопила.
Да, времени на принятие правильных решений оставалось мало, но оно у нас было. Как минимум эта ночь и завтрашний день.
— Я тоже не хотела.
Это было неожиданное признание. Глядя на Амбер, на ту, которой трон Страдсбурна принадлежал по праву крови, я не могла поверить в услышанное. Она родилась наследной дайной этих земель и с детства знала, что когда-нибудь встанет у власти.
Выходит, правление в свое время претило ей точно так же, как и мне.
— Понимаю, что это не мое дело… — чуть замялась я. — Но я хотела бы знать обо всем, что произошло девятнадцать лет назад. Как так получилось, что вы вышли замуж за советника вашего отца, в то время как любили другого и уже находились в положении?
— Не уверена, что мать должна говорить о таком с дочерью, — женщина смутилась, отодвинув от себя тарелку с почти не тронутым содержимым.
— А вы просто представьте, что я не ваша дочь. Так вам будет легче.
Я не имела никакого права задавать подобные вопросы. Даже сидеть здесь, просто находиться во дворце не могла, не то что называться наследной дайной, но мне действительно было важно узнать о том, что произошло девятнадцать лет назад. В моих знаниях имелись пробелы, заполнить которые могла только Амбер.
И она заполнила сполна.
Альикс Браушт был ее первой и единственной любовью. Немного растерянная, опьяненная свободой и преисполненная оптимизма, наследная дайна этих земель прекрасно знала, что в Академии Проклятых с ней захотят дружить все. Она насквозь видела все эти лживые улыбки и взгляды, и лишь Альикс и Астер заметно отличались от остальных.
Мало того, что они были самыми сильными некромантами на своем курсе, так еще и держались от других особняком, несмотря на свою популярность. Их скрытость, их уверенность в себе стали причиной того, что Амбер заинтересовалась парнями.
И, как ни странно, они приняли ее в свою компанию. Приняли как равную, но совсем скоро для этих троих все изменилось.
Естия не помнила, как все началось, с какого момента их дружба перестала быть просто дружбой, но зато ее память пронесла через годы те эмоции, которые девушка испытала. Рассказывая об ухаживаниях Альикса, она тепло улыбалась и, кажется, даже помолодела, так сияли ее глаза. В их серебристой глубине отражались огоньки свечей, вставленных в настольный канделябр.
Она действительно любила его. Любила всем сердцем, любила вопреки, вверяя ему свои честь и гордость.
А он любил ее. Любил так неистово, что прятал в собственном доме от естийя, фактически поставив на кон все: имя своего рода, имеющуюся власть, честь и влияние. Он готов был попрощаться с любыми благами, лишь бы она осталась рядом с ним. Он был и всегда оставался романтиком.
— Я принимала его жертвы. Как и положено даме моего круга, принимала их с благосклонностью, искренне веря в силу молодости, что так и должно быть. Ради женщин во все времена сжигались замки. Ради женщин устраивались войны. Ради женщин совершались самые великие подвиги… — Амбер на миг замолчала, давая себе передышку. — Все это оказалось глупостью. В то утро, когда мы с Альиксом разговаривали в последний раз, когда мы поругались, потому что я не желала покидать столицу и подаваться в бега, мне пришло письмо из дворца. Без подписи, без опознавательных знаков, но я точно знала, что отправил его мой несостоявшийся “жених”. В нем говорилось, что мой отец внезапно скончался, просто не проснулся в собственной кровати, имея при этом отменное здоровье. Мне же предлагали вернуться во дворец и исполнить его последнюю волю — выйти замуж за советника, пока не стало слишком поздно.
— Поздно для чего? — уточнила я нервно.
— Поздно для непоправимого. За день до своей смерти мой отец подписал приказ, где обвинял Альикса в измене и приговаривал его к казни. Мой “жених” обещал дать этому документу ход.
— Но разве он имел на это право? После смерти естийя…
— Наш брак был благословлен самим естийем, так что во дворце он распоряжался на законных основаниях.
Амбер сбежала из столичного особняка Альикса. Не сказав ему ни слова, просто ушла. Если бы не эмоции, что возобладали над девушкой, лишили ее аппетита и сна, наполнили страхами, она бы наверняка нашла способ выкрутиться из этой передряги — за восемнадцать лет у нее было много свободных часов поразмышлять над прошлым, но тогда наследная дайна приняла условия советника своего отца.
