— Что-то случилось? — спросила я настороженно.
— Ваше Благородие, я вчера имел беседу с вашим женихом… — начал мой личный секретарь издалека.
— И? — подтолкнула я молодого мужчину к продолжению. — Не тяните, у меня мало времени.
— И он должен был передать вам ваше расписание. Не передал?
Ни о каком расписании, кроме академического, я, естественно, до этого момента не слышала, но оно у меня, оказывается, имелось. Мой запрет впускать Истола в покои сыграл со мной злую шутку, и теперь я была вынуждена неотложно спускаться в главный зал, где меня уже около часа ожидали брачующиеся.
По определению брачный ритуал между двумя желающими всегда проводил естий, реже естийя, но теперь это предстояло сделать мне. Пока еще я не являлась законной властью в Страдсбурне. Но я была единственной официальной властью — последним представителем рода Эллес.
По их мнению.
— Что я должна буду сделать? — подавляя волнение, спросила я, возвращая мужчине копию расписания.
На учебу в Академии в этом расписании времени у меня совершенно не оставалось. Впрочем, как и у девочек с огневиком. В какой-то мере мне даже было стыдно, что я изменила их размеренные жизни, втянув во все это. Но им полагались жалование и привилегии, о которых за стенами дворца мечтать не приходилось.
— Ничего сложного, — спешно семенил за мной секретарь, то и дело касаясь пальцами своих очков. — Обмен клятвами давно происходит в свободной форме. Никто не придерживается первоисточника. Как только жених и невеста обменяются обещаниями и преподнесут вам свои дары, вам необходимо дать свое благословение. Конечно, если вы посчитаете нужным его дать.
— То есть благословление у меня фактически покупают? — не сдержала я усмешки.
А впрочем, пустую казну как-то нужно было наполнять, чтобы выплачивать жалование слугам и придворным чинам. В нашем бедствующем положении такие дары действительно являлись подарками судьбы.
Закрома казначея были пустыми настолько, что по ним ветер гулял.
— Это вопрос? — совершенно серьезно уточнил мужчина.
— Нет. После благословения от меня еще что-то требуется?
— Окропить молодоженов водой из “Чаши Забвения”. Так вы простите им все добрачные грехи, помогая встать на новый чистый путь. Сюда, пожалуйста.
За предыдущие недели у меня было время изучить все имеющиеся лабиринты дворца, но дверь, в которую я вошла и которую для меня предусмотрительно с поклонами открыли гвардейцы, раньше на глаза мне не попадалась. Она была скрыта за тяжелыми винного цвета портьерами.
Но, ворвавшись в зал, я поняла, что это все тот же бальный зал первого этажа. Именно здесь я принимала многочисленные лживые соболезнования, так же лживо благодаря в ответ. Просто на этот раз меня провели через вход, которым пользовался естий.
Заняв единственный трон, расправив складки вишневого платья, я кивнула гвардейцам на противоположном конце зала, тем самым дозволяя впустить желающих связать себя узами брака, но открывать двери никто не торопился.
— Мы все не можем здесь находиться вместе с вами, — пояснил секретарь, устанавливая чашу с водой на кованую трехногую подставку рядом со мной. — Свадебный ритуал священен перед глазом Всевышнего.
— Но гвардейцы при этом останутся, — не спрашивала, оглашала факт.
— Вы правы, Ваше Благородие. Естия не может находиться где-либо без надлежащей охраны. Вы для этого слишком ценны.
— Но я не естия, — возразила я, жестом отпуская мнущуюся у подиума Бет.
— Это пока. С вашего позволения, мы с этой милой леди будем ждать вас в коридоре.
Насколько быстро постамент, на котором стоял недвижимый трон, наполнился людьми, настолько же быстро он опустел, а я осталась одна в присутствии около трех десятков гвардейцев.
При этом их защита мне была совершенно не нужна. Кольцо слегка покалывало палец, а это означало, что хикса была готова показать себя в любую минуту.
Махнув рукой, я постаралась выглядеть доброжелательной. Мои проблемы совершенно точно не должны были омрачить праздник жениха и невесты, но, как следует рассмотрев желающих связать себя узами брака, улыбаться я перестала.
В бальный зал, словно лебеди в озеро, торжественно вплыли Ионтин и Дионика. Брюнетка была облачена в синее платье, которое отображало ее принадлежность к магии воды, а Ио себе не изменял. Он был во всем черном, и этот цвет лишь сильнее подчеркивал бледность его лица.
Остановившись в трех шагах от постамента, эти двое выразили положенное мне этикетом почтение, но ни в одном из взглядов этого почтения не было вовсе. Невеста Ио смотрела на меня с долей превосходства, необоснованным злорадством и нетерпением, а сам некромант настороженно и решительно.
Поставив передо мной тяжелый резной сундук, крышка которого словно невзначай распахнулась, позволяя золотым монетам и украшениям с громким звоном упасть на мраморный пол, галц Лугстар вновь взглянул мне в глаза.
— Огласите свои клятвы, — приказала я, не посмотрев на богатства, даже части которых наверняка хватило бы, чтобы построить и содержать новый Дом Покинутых как минимум целый год.
— Ты получишь еще один сундук… — начал было Ионтин, заинтриговав меня, но Дионика его нетерпеливо перебила:
— Ты получишь еще один такой же сундук, если отменишь мое заточение. А если нет… — прошипела брюнетка, в то время как в голосе ее слышалась угроза, щедро сдобренная триумфом. — Мы всем расскажем о том, что естийя убила именно ты. Это ты вытянула его магическую защиту, позволив своему сообщнику, этому мерзкому оборванцу, сделать свое грязное дело. Ты можешь поглощать любую магию — Ио это видел. Ты все подстроила, чтобы занять трон Страдсбурна и…
— Вчера вечером галеций Астер Лугстар сознался в том, что это именно он приказал слуге разобраться с естийем, — произнесла я тихо, размеренно, неторопливо, глядя на этих двоих с жалостью. — На данный момент галеций заключен под стражу и содержится в казематах дворца вместе со своим сообщником в ожидании моего приговора. В связи с этим рекомендую не разбрасываться богатствами семьи. Очень скоро они вам понадобятся.
— Что это означает? — требовательно спросил Ио, пока Дионика бледнела, почти сравнявшись цветом кожи со своим женихом.
— Лишь то, что я уже сказала. Клятвы, — приказала я, но тут же передумала: — А впрочем, я благословляю вас и без них. Живите долго.
Проговорив последнее пожелание, я поднялась и взяла в руки “Чашу Забвения”, но вместо того, чтобы окропить водой молодоженов, перевернула на них ее содержимое. В этом момент за свой поступок мне было совершенно не стыдно, потому что границы есть у всего.
Мое терпение подошло к концу. Никто не смел мне угрожать. Ни тот, кто не сумел удержать язык за зубами. Ни та, чья совесть давно умерла в страшных муках.
Они до сих пор видели во мне девушку, что поступила в Академию Проклятых на две недели позже положенного срока. Я себя этой девушкой больше не видела.
