Но кое в чем Ионтин и Дионика все же были правы. В день своей смерти естий не имел магической защиты. Когда это выяснилось, я решила, что это действительно моих рук дело, что это я вытянула ее, когда впитывала в себя всю магию незавершенного ритуала.
Но ведь это не так. Своей защиты естий лишился гораздо раньше, иначе бы Берни просто не смог навредить ему.
Неужели в этой истории действительно был кто-то третий? Кто-то, кто помог Берни или… Заставил совершить преступление, мотивируя либо же манипулируя. Во второй вариант я верила гораздо охотнее.
— Свободны, — процедила я, глядя в окно невидящим взором, пока Дионика, судя по звукам, судорожно хватала ртом воздух, никак не ожидая холодного душа, испортившего ее прическу.
Что творилось в этот момент с Ионтином, я даже знать не хотела. Мне было не до того.
Дождавшись, когда эти двое покинут зал, я вызвала Бет и своего секретаря, наказав им до поры до времени перенести сундук в мою спальню. Все эти деньги я должна была передать естии — так было правильно, на мой взгляд, ведь именно ей предстояло поднимать Страдсбурн, но казначею доверять не приходилось.
Я вообще никому не доверяла в этом дворце, за исключением нескольких человек.
Стремительно миновав два коридора, то и дело отрываясь от сопровождающих меня гвардейцев, я решительно толкнула створку, за которой скрывалась гостиная, являющаяся частью покоев Истола. Сам мужчина нашелся там, где ему и полагалось быть, — на кровати. Даже прикованный к ней, безобидным он нисколько не выглядел.
— Все вон! — приказала я и с трудом дождалась, когда Энаро покинет спальню.
Сейчас даже секунда казалась мне вечностью.
— Павлиция, как тебе в голову пришло заковать меня?! А если бы кто-то навредил тебе за это время? — разъярялся галеций Вантерфул. — Немедленно освободи меня.
— Не раньше, чем ты ответишь на один очень простой вопрос. Это ты надоумил Берни убить естийя?
В спальне, где не хватало света из-за плотно задернутых портьер, воцарилось молчание.
Глава 14
Если правосудие иногда ошибается,
То палач ошибается всего один раз
— А вы уверены, что вам это не принесет вреда? — спросила я в который раз, беспардонно и нагло выколупывая из стены Академии Проклятых камень.
Делала я это снаружи — там, где каменная кладка ежедневно страдала от погодных изменений, а значит, больше была подвержена разрушениям.
— Пока не проверим, не узнаем, — слишком оптимистично, как на мой взгляд, улыбнулся астарий Гебби, чья голова торчала прямо из стены.
Вторая голова, принадлежащая его сестре, появилась совсем рядом:
— Иного варианта покинуть стены академии мы не придумали.
Вытащив-таки злосчастный серый камень из верхней части фундамента, я взвесила его в руке и положила в карман плаща. На территории учебного заведения я снова находилась без охраны, под эффектом преобразовывающего зелья, которое изменяло истинный облик, но тем не менее одну меня не отпустили, несмотря на все возражения и обоюдную злость.
Галеций Вантерфул стоял шагах в двадцати от меня на дорожке, что вела к академическому кладбищу, и делал вид, будто мы вот вообще не вместе. И если я прекрасно знала причины, по которым злилась на него, то его чувства в отношении меня мне были совсем не ясны.
Я ведь не его отдала приказ приковать к кровати блокирующими магию наручниками, а демона, сидящего в нем, но отчего-то мужчину злил сам факт. Однако мне казалось, что за его недовольной миной и раздражительностью скрывалось гораздо больше. Он наконец осознал, что часть времени просто не принадлежал себе, а значит, был беспомощным. Кому такое понравится?
И все же я не могла его жалеть. Именно Истол снабдил Берни уникальным артефактом, в присутствии которого любая защита давала трещину, позволяя нанести физическое воздействие. Пользуясь тем, как мой друг относится ко мне, он вложил в его голову удобные для себя мысли, накрутив парня по самое не могу.
Он сказал, что во дворце мне угрожает реальная опасность, и опасность эта исходит от естийя.
Галеций заранее знал, куда властитель меня поведет, игнорируя его желание присутствовать. И отчего-то, будучи уверенным в моей принадлежности к роду Эллес, Истол боялся, что сокровищницу «Падшего Естийя» мне не открыть.
— Ты закончила? — холодно, сухо, безэмоционально произнес мужчина, едва я поравнялась с ним.
— Почти. Мне нужно кое-что проверить.
Домовые умели менять свой размер, а если точнее, то могли уменьшаться, чтобы пролезть даже в самую маленькую дыру, но пользоваться этим свойством они не любили. Над их ростом и без того смеялись, на них всегда смотрели сверху вниз, но сейчас нам было не до привередливости.
Я не знала, как спасти Берни. Половину ночи я потратила на то, чтобы придумать план по его спасению, но ничего действительно хорошего мне в голову так и не пришло. Единственным вариантом для меня оставалось создание иллюзии, которой я не владела от слова совсем. Этот дар был мне попросту неподвластен.
Остановившись у ворот, за которыми заканчивалась территория Академии Проклятых, я сжала в кармане холодный камень, будто это могло хоть как-то помочь. В этом камне сейчас находились все трое домовых, но, чтобы поместиться в нем, им пришлось максимально уменьшиться.
— Вы готовы? — спросила я тихо, отвернувшись от будки привратника.
— Мы готовы, милая Лиция, — ответил за всех астарий, но я так и не сделала этот роковой шаг.
Вместо этого решила быть предельно откровенной:
— Я не знаю, почему вы все время мне помогаете, но мне никогда не хватит слов, чтобы выразить вам всю мою благодарность. Вы самые удивительные и самые добрые существа из тех, с кем я знакома.
— А еще они служат демонам, Павлиция, так что дело совсем не в доброте, — ворвался в нашу беседу Истол, на мгновение своими словами выбив почву у меня из-под ног. — Историю, дорогая, нужно было лучше учить историю. Домовые пришли в наш мир вместе с демонами, будучи их рабами. Когда от демонов избавились, домовые начали гибнуть. Ведьмы нашли единственный способ сохранить жизнь таким удобным помощникам — привязали их к местам силы. Не тебе они помогают, а служат демонической крови, что течет в твоих венах. Именно это я вчера хотел сообщить тебе весь вечер.
— Но вы откуда знаете? Я же ничего не сказала вам про…
И действительно, я ни слова не сказала галецию Вантерфулу о деталях вчерашней ночной встречи с ним. О том, что в него вселился демон, поведала. О его нападении на меня тоже рассказала. Но не о себе и словах нечистого в мой адрес.
Осознанно промолчала, потому что не хотела, чтобы меня заперли в какой-нибудь башне “ради моего же блага”.
— Как и обещал, я нашел записи своего отца. Они плохо сохранились, но кое-что прочесть мне все же удалось. Веролика — твоя мать — и вправду работала служанкой в нашем доме, но она была его личной служанкой.
