И ради чего же тогда все затеяли?
Всего-навсего ради международного рекорда.
Дальше я буду цитировать книгу спортивного комиссара Ивана Борисенко «На космических стартах и финишах», учитывая, впрочем, что первая ее редакция была издана в 1975 году и в ней, опять же, история с приземлением описана не так, как было на самом деле. Но зато подробно рассказывается, что ей предшествовало:
«Это было в начале февраля 1961 года. В Федерацию авиационного спорта, где я работал, позвонил помощник Сергея Павловича Королёва и сказал, что главный конструктор хотел бы встретиться со спортивным комиссаром. Я лишних вопросов не задавал: надо – значит, надо, не станет главный конструктор тратить свое время на пустые беседы.
Утром следующего дня я был у Королёва. За длинным столом сидело человек пятнадцать – двадцать. Сергей Павлович обратился ко мне:
– Существует кодекс авиационных рекордов, достижений. Так, Иван Григорьевич?
– Так точно!
– Имеются ли официальные правила или положения спортивного кодекса о регистрации космических рекордов?
Я ответил, что да, на 53-й Генеральной конференции ФАИ в качестве абсолютных мировых рекордов полета человека в космос [решено] признавать и регистрировать следующие рекорды:
– продолжительности полета;
– высоты в неорбитальном (баллистическом) полете;
– высоты в орбитальном полете (полет вокруг Земли);
– наибольшей массы (веса) космического корабля, поднятого на высоту 100 и более километров от Земли.
Затем достал положение: "Рекордным признается такой полет, при котором экипаж космического корабля, достигнув максимального результата, возвратится благополучно на Землю. Для официального признания необходимо после полета представить на утверждение ФАИ (Международная авиационная федерация. – А. М.) дело о рекордном полете."
Борисенко перечислил все подробности, которые нужно сообщить для регистрации рекорда.
Дальше спортивный комиссар пишет:
«Сергей Павлович слушал очень внимательно, делал какие-то пометки. Когда я закончил, он подвел итог:
– Условия непростые. Чтобы правильно и точно (он сделал ударение на слове "точно") зарегистрировать новые мировые достижения, нужно хорошо знать все положения и правила спортивного кодекса ФАИ. Будем изучать.»
Особенно серьезно Королёв отнесся к пункту «космонавт должен в момент приземления находиться внутри корабля».
Лайка – не в счет
Незадолго до старта спортивные комиссары Иван Борисенко и Владимир Плаксин встречались с Юрием Алексеевичем:
«Короткие встречи с командиром "Востока” Гагариным носили деловой, официальный характер. Мы его ознакомили с кодексом ФАИ, объяснили суть нашей работы, рассказали, что требуется от него.
– А почему раньше не регистрировались космические рекорды? – заинтересовался Гагарин.
– Вы же первый, – объяснил я ему.
– Наш спутник тоже был первым, – не отступал Юрий. – И лунная ракета, и фотографирование Луны.
– То были автоматы, – ответил я.
– А Лайка? – не унимался Гагарин. – Живое существо. За ней летали и другие собачки. А космический манекен "Иван Иванович"?..
– "Иван Иванович" тоже своего рода автомат, – заметил я. – Первым будете вы, Юрий Алексеевич.
– Всю эту документацию в Париж повезете? – спросил Юрий.
– Обязательно повезем, – поспешил заверить Плаксин.
– Счастливчики. А я вот ни разу в Париже не бывал, – пошутил Гагарин и добавил – А без меня всё это утвердят? Может быть, с собой возьмете?»
То, что было не со мной, помню
12 апреля 1961 года Владимир Плаксин стоял, сжав в руке секундомер, на космодроме.
9 часов 7 минут. Есть старт!
Борисенко в это время вместе с военными спасателями поджидал приземления в Куйбышевской области (теперь – Самарская область). Именно там, по расчетам баллистиков, должен был раскрыться парашют космического корабля.
Дальше в своей книге Борисенко описывает то, чего в его жизни не было и быть не могло:
«…Скорость снижения 220 метров в секунду. До Земли оставалось еще около 7000 метров. Вот-вот откроется первый тормозной парашют, а за ним начнет работу основная парашютная система. Мы не отрывали глаз от неба, где с секунды на секунду должна была появиться оранжевая точка – купол гигантского парашюта. А вот и он. Все ниже, ниже. Наш вертолет поспешил к месту посадки.»
Понятно, что приземления он видеть не мог. «Восток» отклонился от расчетного места посадки на 180 км. Никаких вертолетов поблизости от места приземления не было. Гагарин еще дожидался спасателей в военной части под Энгельсом. И пойди пойми из этого описания, чтобы же приземлялось – корабль? космонавт? Но именно так уклончиво описывали момент приземления первого космонавта в советское время все газеты и приводили «свидетельства» очевидцев в книгах.
12 апреля 1961 года Борисенко оформил то, ради чего была на долгие годы устроена вся коллизия. Гагарин установил три первых абсолютных мировых космических рекорда:
– рекорд продолжительности полета (106 минут);
– рекорд высоты полета (327,7 км);
– рекорд максимального груза, поднятого на эту высоту (4725 кг).
Ловушка для последователей
Однако с рекордами всё оказалось не так просто. Борисенко их зарегистрировал, но нужно было, чтобы их согласовала ФАИ. Примерно через три месяца после полета Гагарина в Париже состоялось заседание федерации. Ее руководители попросили членов советской делегации предоставить документы, подтверждающие, что космонавт приземлился в корабле. Таких бумаг не было и быть не могло. Спорили почти пять часов. В конце концов согласились зарегистрировать рекорды без соответствующих бумаг: факт-то был налицо: Гагарин – первый человек, побывавший в космосе. И уж это-то отрицать было никак невозможно.
