Поднялись мы в квартиру Гагарина. Это была обычная квартира в обычном пятиэтажном доме. Жилище было наполнено людьми. Это соседи Гагарина, весь космический городок жил этим событием. Они знали больше, чем мы. Все стояли около Вали. Она вытирала слезы. Две маленькие девочки были. Лена и Галя. Галя совсем кроха. Они ничего не понимали.
Они были растеряны, почему мама плачет и всякое такое…
В нашей газете потом написали, что Валя снята в момент, когда Гагарин пошел на приземление. Это было преувеличение. В газетах это бывает очень часто… На самом деле он уже был на Земле.
– Информационное сообщение сделали только тогда, когда он благополучно приземлился.
– Конечно. Мы знали, что все в порядке с ним. Как-нибудь порасспросить Валю в тот момент было невозможно. Мы с Тамарой щадили ее. Ну так, посмотрели атмосферу. Какие-то вопросы были… К счастью, в руки нам попал семейный альбом. Валя потом обиделась, что мы его увезли в редакцию.
– Вы стащили альбом…
– Стащили – не надо так говорить. Это очень грубо. Мы привезли в редакцию этот альбом, и это было правильно, потому что если бы мы этого не сделали, фотографии из этого альбома могли бы просто растащить! Потому что все потом, после нас, кинулись, а альбом был в это время уже в «Комсомольской правде».
В редакции было столпотворение. Всем хотелось увидеть фотографии космонавта: как он выглядит, вот он стоит на крыле самолета, вот он мальчиком в детстве, вот он – и так далее, и так далее… Все это было безумно интересно! Сейчас мы ко всему привыкли. Знаем, что космонавт – обычный человек, может, не совсем обычный, но все-таки… Мы забываем фамилию через неделю уже… А тогда это было нечто невероятное! Вся редакция собралась в кабинете у редактора, листали альбом.
А у нас был Павел Барашев, доброй памяти ему, он писал об авиации. Он говорит: «Слушай, Вася, нам надо пробиваться туда, где находится Гагарин!» И вот мы сели на телефоны и стали дозваниваться по вертушке во всякие места. Все запретно. Все секретно. Никто ничего нам… И вдруг мы попали… Сейчас не помню, кто этот человек, добрая память, он сказал: «Ребята, через час туда отправляется самолет. Постарайтесь на него успеть… Мы можем задержать его для вас на 15 минут. Не больше. Успейте!» Я схватил фотоаппарат, мы пулей во Внуково…
– В самолет, который отправляли за Гагариным?
– В самолете летели два человека. Журналисты. Мы. Пустой самолет. Он летел за Гагариным, которого надо будет перевезти завтра в Москву.
– А как вас пустили?
– Ну, вот так пустили. Команда была от этого человека. Нас ждали. «Скорее, скорее», – махали нам. И мы по лестнице поднялись, дверь закрыли, самолет стал выруливать на площадку, и мы полетели на восток, как оказалось, в Куйбышев. Сели на военный аэродром летного завода, и нас сейчас же местные службы, как в клещи… Там нашелся один человек, который любил «Комсомольскую правду», а он был у них командиром… Какой-то капитан. Молодой парень. Он сразу нас под свое покровительство: «Ребята, что я для вас могу сделать – это отвезти, где сейчас Гагарин».
– А он был на обкомовской даче…
– Да. Потом мы узнали об этом. Приехали. Это было на берегу Волги. Ты правильно сказал: обкомовская дача. Ничего там особенного такого не было. Вышел Каманин. «Комсомольская правда?» – сказал он. И на лице его мы увидели приветливость. Каманин когда-то летал спасать челюскинцев, получил Героя…
– Первого Героя Советского Союза…
– …«Комсомольская правда» писала об этом. Он об этом благодарно помнил, и нашу задачу он хорошо понимал. Он сказал: «Ну, откройте ворота». Нас запустили…
– А Николай Петрович Каманин был тогда главным по космосу в ВВС…
– Он был таким дядькой для космонавтов. За все: за их быт, за их сохранность, за их поведение и так далее. Вот он нас повел туда. Мы пришли. Большой зал внизу, на первом этаже. Стоял бильярд. Мы знали, что космонавт находится тут. Страшно волновались. От нечего делать начали играть в бильярд, и вдруг по деревянной лестнице топ-топ-топ – сбегает какой-то лейтенант. Подходит к нам: «Здравствуйте, ребята!» И тут мы поняли, что космонавт перед нами стоит. Волнение было необыкновенное.
Мне немедленно захотелось его снимать, как-то снять надо было интересно. Фотограф в этот момент во мне проснулся… И вдруг мне пришло в голову, что мы с ним должны сыграть в бильярд. Я играю в бильярд никудышно. И он согласился, пожалуйста. Веселый. Приветливый необыкновенно. Я его снимал за игрой в бильярд. Надо было снять как-то так… Я такой объектив применил: шар был крупный, а он с кием на другом конце стола.
Обаяние его было необыкновенным! Помню последние слова. Кто-то его потянул сзади, с нами долго не надо оставаться, с ним должны были подробно побеседовать врачи, техники и так далее. Он должен был по свежим впечатлениям рассказать, что он испытал. Поэтому с нами он побыл минут десять, не больше того. Потом убежал. Мы, ошарашенные, стояли совершенно счастливые. Никого из журналистов больше не было.
С этой дачи мы поехали в гостиницу. Ночь мы не спали.
– Это 12 или 13 апреля?
– Он 15-го прилетел в Москву. Это скорее всего было 14-е. А, нет, 15-го газета вышла с моей фотографией.
– Значит, это 13 апреля было.
– 13 апреля.
– А почему он был в лейтенантских погонах, он же майора сразу получил, пока летел…
– По-моему, он поначалу был в лейтенантских погонах… А в самолете в Москву он уже летел с майорскими погонами. Успели другой китель ему передать.
Ощущение счастья непостоянное для человека. Приходит в какие-то моменты жизни. Вот тогда были минуты подлинного счастья. Мы видим то, о чем страна сейчас говорит, он с нами говорит. Я помню, Павел сказал: «Юра, пожалуйста, оставайтесь всегда таким, каким мы вас вот сейчас узнали!» Это были слова, сказанные при прощании с ним в тот день.
Утром заехала за нами машина, и мы поехали на тот аэродром, куда мы вчера приземлились. Туда эскорт машин, приехал Гагарин, поднялся в самолет. Весь завод заполнил это поле. Все аплодировали, и это был счастливый час, который объединял всех людей. Гагарин какие-то слова говорил, я сейчас не помню какие. Я его сфотографировал стоя на лестнице в самолет. Снимок остался, он протянул руки… Ему показывали на часы: надо лететь, потому что на трибуне в Москве уже собрались люди, мы это знали.
Мы сели в самолет. Была стюардесса, был Гагарин. Мы сели рядом, пили чай, закусывали и по-человечески разговаривали. Сфотографировались с ним вместе. Пашка рядом, потом я с ним рядом…
– Интервью брали?
– Просто за жизнь разговаривали. Вспомнили старые и свежие анекдоты. Один рассказал Гагарин: «Мастерская художника. Обнаженная модель продрогла. "Оденься, – сказал художник, – и присядь выпить чаю". Сидят, пьют. Вдруг художник вскакивает: "Скорей раздевайся, жена идет…"»
